— Брюссель! — не дал соврать я.

— Но почему у вас виза другой страны?

— Потому что потом я поеду в нее!

— Сколько дней вы там будете находиться?

— Больше, чем в Брюсселе.

— Вы прилетели на рейсе из Соединенных Штатов Америки. Как вы туда влетели?

— Из Китая! Вот же штамп.

— Но как вы попали в Китай?

— Из Монголии! Вот печать!

— Но как вы… Ясно. Welcome to Brusseles!

Хмурая и мокрая столица Европы забралась под рубашку. На этой стороне океана температура была ниже градусов на пятнадцать, а в целом погодка осталась такой же.

Я открыл календарь. Значит, так-с, если путешествие началось 10 сентября в 7 утра в Москве, то мне необходимо вернуться туда же до 7 утра 19 декабря. Выходит, у меня есть тринадцать дней. Сколько? Тринадцать дней? Это ж скоро все закончится! И буду я вспоминать кругосветное путешествие как короткую вспышку, далекий сон, волшебную повесть, случившуюся с кем-то другим. Но с другой стороны, у меня есть почти две недели. Что мне делать все это время в Европке, в этом Старом Свете, исхоженном и иссмотренном поперек и вдоль? Это ж скука тоскливая! День на Брюссель, дня три на Париж, а дальше потихонечку устремлюсь на восток. Все, уже началась та самая старушка Европа. Отсюда до дома рукой подать.

Брюссель захватил меня на день, а вечером я обежал все кассы и подворотни железнодорожных вокзалов, автобусных станций и аэрозагонов в попытках найти самую дешевую возможность добраться до столицы Франции. Это мог быть любой способ — в горбу верблюда, в иллюминаторе батискафа, в насосе дрезины, но только не автостопом. Мне было тошно от него. В конце концов стало ясно — существует автобус LuxExpress, который готов довезти до Парижа за мои последние двадцать долларов. Я встал в очередь к кассе, которая сплошь состояла из улыбающихся людей. Милые граждане на идеальном французском языке радужно описывали кассиру, до какого города хотят добраться сегодняшним вечером, а тот взамен расцветал, словно услышав величайший комплимент в его жизни, и на радостях выписывал тикет. Обмен любезностями продолжался, пока к окну не вставал следующий покупатель, — и так далее. Наконец очередь добралась до меня.

— Bonjour, le mister! Куда путь держать соизволите? — вопросил меня кассир на мурлыкающем французском.

— Good evening, dude! Еду в Париж! — бойко заявил я на своем псевдоамериканском акценте. Кассир немедля снял улыбку, захмурел и уставился на меня с негодованием. Просмотрев лицо от ямочки на подбородке до потертого козырька кепки, он рявкнул: «Следующий!» — и отказался общаться со мной. Я в испуге отошел от кассы, раздумывая, в каком слове кого задел. Понадобилось полчаса, чтобы осознать, как сильно французы любят свою страну, культуру и язык и сколь сильное отторжение у кассира вызвал мой невесть откуда появившийся американизм. Убедив соседнего человека из очереди приобрести мне билет, я запрыгнул в автобус, который торжественно обещал через четыре часа довезти меня до Эйфелевой башни. Все, больше денег у меня не было.