Первым заговорил Кадор.

— До сего дня я страшился, что покойная жизнь превратит нас в трусов, а мирные годы разнежат. Хуже того, наша слава отважных бойцов забудется, и юные уже не услышат про Стаю Драконов. — Он с улыбкой оглядел товарищей. — Может быть, Господь для того и по­пустил этому письму добраться до нас, чтобы избавить нас от подоб­ной участи? Неужто мы будем и впрямь наслаждаться миром, когда императорский престол осквернен варварами?

Многие охотно согласились с Кадором, но тут вмешался Гвальхмаи.

— Государь мой, — воскликнул он, вскакивая с места, — не еле- дует страшиться глупости наших юнцов. Если они позабудут жертвы, которые мы принесли, дабы сплотить это святое королевство, это их потеря, не наша. Даже будь это не так, мир бесконечно предпочти­тельнее войны.

Речь Гвальхмаи остудила горячие головы, и многие его поддержа­ли. Итак, Совет разделился и начались жаркие споры. Артур выслу­шивал всех, и чело его хмурилось все больше.

Через некоторое время поднялся Бан Бенвикский из Арморики и, воздев руки, призвал спорящих к молчанию.

— Государь, — объявил он, — я давно служу тебе добром, золо­том и людьми. Скажу без похвальбы, что ни один из властителей не служил тебе вернее и дольше. Мне все равно, пойдем мы на Рим или останемся. Что мне суждения праздных юнцов? Довольно с меня и ны­нешней славы; я не стремлюсь еще выше вознести свое имя.

Однако, думаю я, не полезней ли нам будет поспешить на защиту Рима? Ибо, если мы распространим мир, которым наслаждаемся са­ми, на прочие края, стонущие под варварским игом, разве не лучше так будет всем? Более того, не зачтется ли нам в грех, если мы оста­вим без ответа мольбу о помощи, на которую легко могли бы от­кликнуться?

Я старик, мне уже не нужно одобрение других, чтобы думать о се­бе хорошо. Однако радость мне не в радость, когда другие страдают от несправедливости, которую я в силах исправить.

На это собравшиеся ответили согласным гулом. Что можно воз­разить на эти мудрые речи? Разумеется, так и следует поступить. Мы пойдем освобождать Рим не ради себя, но ради тех, кто стонет под пя­той варваров.

Когда все было сказано и шум наконец улегся, Верховный король медленно поднялся.

— Спасибо, братья мои, — сказал он, — что дали мне разумный совет. А теперь я удалюсь и подумаю, как мне поступить.

Артур вышел, а гости вернулись к пиршеству — все, кроме Бедуй- ра, Кая, Эмриса и меня. Мы вместе с королем отправились в его лич­ные покои.

— Поверить не могу, что ты хоть на миг всерьез подумал идти на Рим, — с порога начал Бедуир. — Ты рехнулся, если хочешь оказать этому Луцию подобную честь.