Но разгадан ли пчелиный язык до конца и во всех его деталях? По-видимому, нет. До сих пор, например, никто не подозревает о существовании сигнала «лети вертикально». А он, судя по наблюдениям, должен быть.

Утреннее поведение говорит и еще об одной их особенности. По всей вероятности, у пчел есть память на недавно совершенные дела. Проснувшись утром от первых теплых лучей солнца, сборщики меда, не мешкая, не ожидая сигналов от своих разведчиц, устремились за большую гору к цветущей камнеломке, туда, где они побывали прежде. И, кто знает, случись кратковременное ненастье, может, они вспомнили бы о своих посещениях этого растения и через несколько дней. Пока еще никто не ставил эксперимента, чтобы доказать, сколько времени помнит мохнатая труженица свои маршруты. Долгая память ей не нужна и даже вредна. Природа изменчива, и там, где недавно обильно цвели цветы и жужжали насекомые, через неделю может ничего не оказаться.

Жарко греет солнце, в воздухе густой аромат полыни — эстрагона. Пожалуй, пора прекратить подъем и заняться насекомыми. Вот на шиповнике уселась большая бабочка-аполлон. Хорошо бы ее сфотографировать!

Пока я вожусь с фотоаппаратом, из зарослей шиповника выходит пасечник. Увидев, что я охочусь за бабочкой, он одобрительно кивает головой. Хозяин рад познакомиться с энтомологом. Ему хочется многое расспросить о жизни насекомых. Не прочь и я узнать о пчеловодных делах и особенно о пчелином «волке» — филанте — небольшой осе.

— Пчелиного «волка» я хорошо знаю, — говорит старик, — и присматриваюсь к нему, почитай, несколько десятков лет.

Какой-то он особенный. Глазища большие, все видит. Враг он для нас первейший. Раньше в наших краях его почти не было. А теперь развелось — уйма! Нет никакого спасения.

Норки он устраивает небольшие, короткие, обязательно на чистом от травы месте — возле дорожек, выбитых скотом участках. В них и таскает пчел. Едва они появляются на цветках, он тут как тут. Пчелы пугаются, не покидают ульи, и стоят пасеки без «прибыли», хотя цветы цветут.

Как только пчелы перестают работать, филант сам прилетает на пасеку, садится на леток и промышляет на нем. Пчелы будоражатся, нападают вместе, зажаливают. Так возле каждого улья и находишь по десятку дохлых разбойников. Кажется, хорошо, а получается еще хуже. Пчела совсем пугается, сидит голодная, гудит, бунтует, никуда не летает.

Наши пчеловоды из-за филанта стали кочевать с прилавков. И он вслед. Только начинаешь расставлять ульи на новом месте, он тут как тут. Я ныне привез с гор в город свои ульи, стал во дворе их расставлять, глянул, а он уже сидит на крыше улья, дожидается.