Костромское посольство исполнило свою миссию и немедленно составило грамоту в Москву, где извещало митрополита Кирилла и весь Земский собор о согласии царя Михаила Федоровича принять царский престол. Грамоту от послов боярина Федора Ивановича Шереметева и архиепископа Феодорита поручили отвезти дворянину Ивану Васильевичу Усову и зарайскому протопопу Дмитрию. В руках этих гонцов на короткое время оказалась не просто грамота, они должны были известить столицу об окончании Смуты. В Москве целый месяц с 24 февраля, когда было решено отправить посольство в Кострому и до 24 марта, когда было объявлено об успехе земского посольства, никто ничего не знал о том, когда новый царь Михаил Федорович появится в Москве.

Было навечерие праздника Благовещения[787], когда в Москве объявили о приезде гонцов из Костромы с долгожданными вестями о согласии Михаила Романова, принявшего царский престол от послов земского собора. Такое совпадение с великим церковным праздником не могло считаться случайным и получение известия именно в этот день восприняли как еще один важный знак. Все люди, собравшиеся в тот момент для праздничной молитвы в Успенской соборной церкви Кремля, «руце на небо воздев» благодарили Бога, «яко едиными усты», за то, что дожили до этого дня.

Благовещенская лазурь 1613 года дала надежду: нa то, что Смутному времени пришел конец, но должно было смениться еще много дней и ночей, чтобы мучительная историческая полоса в жизни целого поколения людей навсегда стала одним воспоминанием.

Эпилог Смуты

Эпилог Смуты

  есть ли эпилог у Смутного времени в России? Можно назвать конечные даты людей и обстоятельств, но с большими историческими эпохами происходит по-другому, даже оставаясь в прошлом, они продолжают влиять на настоящее. Из всего этого и состоит история страны, с тем самым «генетическим» кодом, который уже сложился и воспринят нами таким, как есть. Здесь не будет унылого заключения историка, которому обязательно нужно все разложить по своим архивным полкам, назвать правильные даты и «вооружить читателя» знанием выводов, к которым пришел автор книги. Лучше вспомнить, что стало с теми людьми, чьи имена часто встречались, а может быть даже и не названы в тексте, какова была их личная история и что происходило в Московском государстве «после 1613 года».

Что такое судьба одного казака Михаила Константинова, служившего в земском ополчении в полку боярина князя Дмитрия Трубецкого? Он заплатил жизнью за то, что мы называем «концом Смуты», и умер в те дни, когда в Москве ждали известий из Костромы о воцарении Михаила Федоровича. В самый драматичный момент боев в «Ходкевичев приход» в августе 1612 года, когда казаки пытались выбить «панов» из острожка у Климентовской церкви в Замоскворечье, казак Михаил Константинов, по словам челобитной его брата, «хадил под знамем… и в те поры, государь, ис церкви паны ранили тово знаменыцика моево братишка родново ис санапала двемя пульками в бок, повыше поесницы; и от тое раны по ся место лежал и гнил и умер. И ныне, государь, мне ево похороните нечем, лежит третий день не похоранон». 20 марта 1613 года в казне нашлось «полполтины на похороны»[788].