1 сентября 1962 г. Министерство производства и заготовок сельскохозяйственной продукции вновь вынесло на обсуждение вопрос «О мерах по улучшению искусственного оплодотворения сельскохозяйственных животных в колхозах и совхозах Азербайджанской ССР». На заседании коллегии под председательством министра А. К. Оруджева начальник управления производства и заготовок животноводческой продукции М. Мамедов сделал доклад о состоянии работы по искусственному оплодотворению в животноводческих хозяйствах республики. Специалист управления Дж. Гасанов сказал, что по состоянию на 1 января 1962 г. «в колхозах и совхозах республики содержатся 3 900 быков. Ни один из них не является элитным»[1207]. Гасанов пояснил, что большинство пунктов по искусственному оплодотворению представляют собой просто-напросто загон для быков.

На заседании коллегии о своей работе отчитывались директора региональных племеноводческих станций. Во время отчета Микаилова – начальника Масаллинской племеноводческой станции, основанной в апреле 1961 г., министр Оруджев перебил его и спросил: «Лучше расскажи, почему ты дело не делаешь? Почему 50 процентов оплодотворенных коров остаются у тебя яловыми?» А заместитель министра Расизаде добавил: «Расскажи о том, как навоз продаешь». Микаилов внес ясность в вопрос продажи навоза, а затем сказал: «Я работаю недавно, больше такого не повторится». Оруджев забросал его вопросами: «Почему оплодотворенная корова должна оставаться бесплодной? Бесплодными могут остаться 5 процентов таких коров, ну, пусть будет 10 процентов. 50 процентов оплодотворенных коров не могут быть бесплодными. Можно ли получить потомство от 80 процентов оплодотворенных коров? А почему не получаешь? Почему ты занимаешься такими неприглядными делами? Ты занимаешься не своим основным делом, а продажей навоза, другими аферами. Почему в этом году мы должны получать меньше приплода, чем в прошлом? В чем мы провинились, что должны отвечать за таких людей, как вы?»[1208]

Во время заседания выяснилось, что такая же картина наблюдается на Агдамской региональной племеноводческой станции, где 2 080 коров принесли приплод в 1 080 телят. Положение на всех региональных племеноводческих станциях, кроме Апшеронской, было примерно одинаковым. Эти станции, созданные в 1957 г., так и не смогли выполнить две главные возлагавшиеся на них задачи: предотвращение яловизации коров и улучшение породы скота. За 5 лет удалось улучшить породу только 3–4 % племенного колхозного и совхозного стада. На коллегии заместитель министра Ш. А. Расизаде признал, что, кроме Бакинской, в республике нет племеноводческих станций, где план выполнялся бы хотя бы на 30–40 %: «В республике не найти ни одной образцовой станции, кроме Бакинской. И это потому, что товарищи не болеют за дело. Они не относятся к делу с душой, не работают на совесть ни как специалисты, ни как коммунисты, ни как граждане. Поэтому наше искусственное оплодотворение в таком положении. На сегодняшний день мое мнение такое, что с несколькими из товарищей мы больше работать не сможем. Первым из них является директор Масаллинской станции. Мы поручили этому товарищу такое ответственное дело, а он сами знаете, чем занимается. Несмотря на наличие в его хозяйстве 3 животноводов, заключает с посторонним договор на перенос навоза на три метра. Ради чего? Ради всего только 1 600 рублей. Стыдно должно быть специалисту заниматься такими делами. Заключил договор с лесхозом, что будто бы они там траву косили. Траву не косили, но 4 тысячи рублей в свой карман положили» [1209]. Министр Оруджев подвел итоги коллегии: «Правильно сказал товарищ Расизаде. Никто не относится к этому делу с душой, с горячим сердцем. Нельзя терпеть, что в некоторых наших районах план по искусственному оплодотворению не выполняется. В результате этого в среднем по республике на каждые 100 коров получаем по 35 телят»[1210].