Характерно и распределение французской тяжелой промышленности в Лотарингии. Пять блоков: Гекинген, Ромбах, Карлсшутте, Кнеуттинген и Хагендинген, были равномерно распределены среди пяти немецких объединений: предприятиями Штумма, Флика, Рехлинга, Клекнера и Геринга. Эти пять промышленников, правда, в настоящее время просто опекуны. Но официальное объявление добавляет, что у опекунов будет возможность приобрести их тресты после того, как будет установлен мир.[613]

Технический прогресс и монополизация

Германизация и отчуждение еврейской собственности в пользу арийцев открыли новые области для тенденций централизации немецкого бизнеса, но не они являются реальным источником. Монополизация — это прежде всего результат глубокого технического прогресса, начавшегося приблизительно с 1930 г.[614] Мы можем даже утверждать, что технический прогресс в течение прошлых десяти лет обладал такой степенью и такой глубиной, что он заслуживает названия промышленной революции. Основа этой промышленной революции — новые химические технологии. В немецкой промышленности смешанные заводы, то есть объединения железа и угля, горной промышленности, металлургии и инженерии всегда играли решающую роль.[615] Целью была и остается основа промышленного производства, и каждый сталелитейный завод, каждый крупный машиностроительный завод боролся за угольный базис. Очень скоро новые методы обработки угля сделали приобретение угольного базиса жизненно важной необходимостью для химической промышленности.[616] Отрасли тяжелой промышленности были сверхкапитализированы — мы постоянно подчеркивали этот факт. Их расширение, даже их дальнейшее существование было обусловлено государственной помощью и введением новых технологических процессов. Государственная помощь с готовностью предоставлялась с 1930 по 1933 г. Мы показали, что поддержание картелей и тарифной структуры в этот период и сразу же после него субсидиями было равнозначно спасению промышленной структуры. Новые технологии предоставили второе направление прогресса. Но он начинался не в государственной бюрократии; он брал начало в самом механизме капиталистического производства, опровергая веру тех, кто считает, что капитализм потерял свою динамику. Однако если новые технологии брали свое начало в пределах этого механизма, они тем менее не могли быть использованы в его рамках. Предполагаемые начальные затраты были огромны. Финансовые риски, ложившиеся на плечи предприятия, когда, например, оно предпринимало строительство нового предприятия по переработке угля, были весьма значительны. Инвестиции могли быть полностью потеряны, или же в течение многих лет нельзя было ожидать каких-либо доходов. Из этого следует, что только богатые предприятия, предпочтительно те, которые участвуют в различных видах экономической деятельности, могли рисковать такими новыми инвестициями и участвовать в новых и неиспробованных процессах. Но как только процесс стартовал в одном объединении, другие вынуждены за ним следовать. Один случай может разъяснить ситуацию. Ведущее калийное объединение, Wintershall, влиятельное и богатое предприятие, предприняло строительство угольного гидрогенизационного завода в то время, когда предполагаемые риски были чрезвычайно тяжелы. Оно могло позволить себе сделать это, потому что его деятельность была чрезвычайно разносторонней (калий, уголь, нефть, бурый уголь и боеприпасы). Объединение Тиссена, однако, прежде всего металлургический концерн с угольным базисом, «было близко к финансовому краху, когда ему пришлось начать строительство собственного гидрогенизационного завода (Gelsenberg-Benzin). Его финансовое положение стало настолько трудным, что ему пришлось отдать свои австрийские владения предприятиям Германа Геринга, таким образом готовившегося к конфискации всех владений Тиссена после его бегства из Германии. Этот пример может прояснить, почему на основе настолько монополизированной экономической системы крупные новые инвестиции часто не могут производиться без государственной помощи. По этой причине государственная помощь была востребована немецкой промышленностью, и это требование было выполнено национал-социалистическим государством. Правда, государство делало это без особого желания: «Бесконечные требования гарантий рейха — прямое testimonium paupertatis частной инициативы и нежелания частного предпринимательства брать на себя ответственность. Разумеется, остаются сегодня и будут оставаться и в будущем такие задачи, которые могут быть решены только как коллективные задачи. В решении таких задач частному бизнесу должно быть предоставлено широкое участие. Помимо этого та область, в которой частное предпринимательство и частные бизнесмены могут проявлять свои силы, после войны не только сохранится, но и в значительной степени расширится». Такова точка зрения министра экономики Вальтера Функа.[617]