Так называемая фабричная общность была очень странной общностью даже во времена республики. Это была общность убытков, а не прибыли. Ни во времена республики, ни после ни один суд не пришел к логическому заключению, что более высокая прибыль должна автоматически приводить к более высокой заработной плате. Теория фабричной общности была не чем иным, как антидемократической доктриной, посредством которой судебная власть саботировала прогрессивное трудовое законодательство.

Руководство трудовыми отношениями имело иной смысл и иную функцию, чем руководство в политике или бизнесе. Все политические лидеры отбирались сверху. Работодатель был руководителем фабрики просто потому, что он ее владелец или управляющий. Собственность на средства производства автоматически означает авторитарный контроль над рабочими, и «общность», таким образом установленная, сопоставима с бараком. Раздел 2 национал-социалистической хартии труда делает это совершенно ясным:

«Руководитель фабрики принимает решения по поводу подчиненных по всем вопросам, имеющим отношение к фабрике, в той мере, в какой они регулируются законом. «Он должен заботиться о благосостоянии подчиненных, в то время как последние должен оставаться ему верными, основываясь на фабричной общности».

«Руководитель фабрики принимает решения по поводу подчиненных по всем вопросам, имеющим отношение к фабрике, в той мере, в какой они регулируются законом.

«Он должен заботиться о благосостоянии подчиненных, в то время как последние должен оставаться ему верными, основываясь на фабричной общности».

Все попытки национал-социалистических правовых экспертов заменить трудовой договор теорией общности потерпели неудачу. Они были неспособны найти правовую основу для трудовых отношений, которые не были бы похожи на осуждаемый либеральный взятый из римского права и материалистический индивидуальный трудовой договор. В отчаянии ведущий комментатор сделал вывод, что трудовой договор важен для учреждения общности.[827] Язык идеологии общности сохранялся — и затруднения по поводу работающего по найму значительно возросли.

Обязанность работодателя заботиться о благосостоянии его рабочих вовсе не является изобретением национал-социализма. Она была заявлена в разделах 616–618 гражданского кодекса 1900 г., основанных на представлении, что трудовой договор — это не отношение чистого обмена, но является договором о власти, ставящим одного человека под контроль другого. Власть влечет за собой обязанности — это было совершенно ясно основателям «материалистического» и взятого из римского права гражданского кодекса. Обязанность работодателя предотвращать несчастные случаи и заботиться о здоровье и безопасности его наемных работников следует не из предполагаемой общности, но из того факта, что владелец управляет средствами производства. Идеология общности национал-социалистов здесь ничего не добавила. Я не смог найти ни одного решения высшего трудового суда, которое существенно улучшало бы защиту рабочего, обращаясь к идеологии общности.[828] Но я нашел бесчисленные случаи, где новая теория использовалась, чтобы лишить рабочих и служащих остатков тех прав, которые рациональный характер индивидуального трудового соглашения им предоставлял.