Что касается трудовых судов, выдающегося вклада республики в рациональные трудовые отношения, то они продолжают существовать, и в их структуре мало что изменилось.[835] Как и любой суд, однако, они утратили большинство своих функций. Поскольку нет никаких трудовых договоров, то не может быть и никаких судебных процессов между организациями работодателей и профсоюзами. Нет больше рабочих советов и, таким образом, не может быть никаких споров между советами и работодателями. Остаются только отдельные споры между наемным работником и работодателем. И так как главная задача отделов правовой помощи Трудового фронта в том, чтобы договариваться об урегулировании споров, то фактически никакой судебный иск не может быть подан в суды без согласия Трудового фронта. Когда фронт соглашается, он действует как адвокат для обеих сторон, и только он решает, допускать или не допускать доверенных лиц.[836]
Исключение профессиональных поверенных из трудовых дел началось при республике и рассматривалось как прогрессивный шаг. Наемный работник должен был или представлять интересы сам, или нанять профсоюзного секретаря в качестве адвоката. Последовавшая монополия профсоюзов на юридическое представительство в судах первой инстанции, несомненно, заставляла рабочих присоединяться к профсоюзам (закрытых предприятий не существовало), хотя они и сохраняли выбор между конкурирующими профсоюзами, и если они оставались неорганизованными, они часто пользовались преимуществами коллективных договоров, заключенных между организациями работодателей и профсоюзами. Теперь же монополизация правовой помощи авторитарным органом приводит к полному уничтожению остатков трудовых прав.
5. Регламентация отдыха
В то время как либеральные теории, и особенно утилитарные, утверждают, что работа — это страдание, боль, а отдых — удовольствие, в современном обществе отдых почти полностью посвящен воспроизводству сил, потраченных в трудовом процессе. И при массовой демократии отдых проходит под полным контролем монополистических держав. Главные формы развлечения — радио, кино, дешевые журналы и спортивные состязания — контролируются финансовыми интересами. Они стандартизированы в выборе и трактовке тем и в распределении времени.
В условиях демократии, однако, семья, церковь и профсоюзы продолжают предоставлять иные стимулы, диаметрально противоположные господствующим условиям жизни — труду и отдыху. Такие прогрессивные тенденции были очевидны в деятельности по организации досуга в немецком рабочем движении как в его католическом, так и в социал-демократическом крыле. К сожалению, противоположная тенденция отличалась явным тяготением к мелкобуржуазной культуре, стремлением подражать ей, ее худшим элементам. В области трудового обучения, например, программа центральной профсоюзной организации, ADGB, была приспособлена прежде всего к романтичным побуждениям мелкой буржуазии. Неудивительно поэтому, что почти все бывшие учителя в школе ADGB — теперь национал-социалисты; некоторые из них были фактически тайными членами национал-социалистической партии еще с 1931 г. С другой стороны, образовательная программа многих родственных профсоюзов во главе с профсоюзом металлургов была диаметрально противоположной. Для этой группы образование и отдых были предназначены для того, чтобы сделать людей критически настроенными к существующему процессу. Конфликт между этими двумя принципами внутри движения за образование рабочих так и не был решен.