Я сомневаюсь, существует ли в Германии государство даже в этом ограниченном смысле. Утверждают, что национал-социализм — это двойственное государство, то есть фактически одно государство, в котором работают две системы, одна в соответствии с нормативным правом, другая — по индивидуальным мерам, одна рациональная, другая — сфера прерогатив.[921] Мы не разделяем это представление, потому что мы полагаем, что в Германии нет никакой сферы права, хотя есть тысячи технических правил, которые в известной мере предсказуемы. Мы полагаем, что монополисты, имея дело с немонополистами, полагаются на индивидуальные меры, а в своих отношениях с государством и с конкурентами на компромиссы, которые определяются целесообразностью, а не законом. Кроме того сомнительно, обладает ли национал-социализм единой принудительной машиной, если мы не принимаем теорию руководства за истинную доктрину. Партия независима от государства в вопросах, имеющих отношение к полиции и молодежи, но везде государство стоит выше партии. Во многих областях верховной властью обладает армия; бюрократия является неконтролируемой, и сильные позиции удалось завоевать промышленности. Можно было бы сказать, что такие антагонизмы характерны как для демократии, так и для национал-социализма. Предположим все же, что есть одно решающее различие. При демократии и при любой иной конституционной системе такие антагонизмы внутри правящих групп должны решаться универсально приемлемым способом. При абсолютизме король — настоящий законодатель; в его личности фактически объединена законодательная, исполнительная и судебная власть. Когда его безусловное требование вступает в конфликт с действительностью, государство распадается, как Франция перед революцией 1789 г., когда король обладал абсолютной властью только номинально, в то время как власть осуществлялась бюрократией, феодалами, судами, высшими слоями буржуазии, и все они ожесточенно сражались друг с другом. При абсолютной монархии, при конституционной системе и при демократии компромиссы между различными группами требуют и получают универсальную законность. Если государству необходимо скоординировать и ассимилировать сотни и тысячи индивидуальных и групповых конфликтов, то процесс должен быть завершен универсально приемлемым способом, то есть через абстрактный рациональный закон или по крайней мере через рационально действующую бюрократию. При национал-социализме, однако, все общество организовано в четыре жесткие централизованные группы, каждая из которых действует по принципу руководства, каждая со своей законодательной, административной и собственной судебной властью. Ни универсальный закон, ни рационально действующая бюрократия не нужны. Компромиссы между этими четырьмя авторитарными органами не нуждаются в том, чтобы быть выраженными в юридическом документе, их не нужно институционализировать (как и «джентльменские соглашения» между монополистическими отраслями промышленности). Вполне достаточно, чтобы руководство этих четырех сил неформально согласилось с определенной политикой. Четыре тоталитарных органа тогда будут проводить ее в жизнь при помощи механизмов, имеющихся в их распоряжении. Нет никакой потребности в государстве, стоящем выше этих групп; государство может даже быть помехой для компромиссов и для господства правящих классов. Решения вождя — просто результат компромиссов между этими четырьмя руководящими группами. Министерский совет государственной защиты не имеет никакого исполнительного аппарата, отличающегося от аппаратов этих четырех сил правящего класса.