– Все нормально, – быстро продолжает Юханнес. – Я просто… ты же знаешь о моих чувствах к тебе. И я не лукавил, мне удалось справиться с этим. И все равно кажется немного странным видеть вас вместе вот так.

– Мы не вместе. В смысле, я не влюблен.

Юханнес смеется:

– Я видел, как вы смотрите друг на друга.

Я качаю головой. Хотя с трудом сдерживаюсь, чтобы не спросить: «Как? Она так же смотрит на меня?»

– Мы просто друзья, – говорю я.

– Мы с тобой тоже были друзьями, – ухмыляется Юханнес. – Ты понятия не имел, что я чувствовал, не так ли?

– Да. Я думал, ты избегал меня, потому что я тебе надоел.

– А я думал, что это слишком бросалось в глаза.

Юханнес улыбается еще шире. Он делает последнюю затяжку и гасит сигарету. Я смотрю на Люсинду, которая плывет в блестящей, как зеркало, воде.

Почему, собственно, она поехала со мной?

Что она чувствует?

Что чувствую я?

Я к ней неравнодушен. И мне это известно. Но, может, я просто пытаюсь заполнить пустое пространство, оставшееся после Тильды? Или мой старый страх оказаться в одиночестве снова дал о себе знать?

– Люсинда очень многое для меня сделала, – говорю я. – Она единственная, кроме тебя, поверила мне. Я не хочу ничего разрушить.

– Всего лишь неделя осталась, – отвечает Юханнес и закуривает новую сигарету. – Ты, пожалуй, разрушишь больше, ничего не делая.

Вдалеке на другом берегу люди начинают орать вместе с музыкой «Tills the world ends»[8] старую песню Бритни Спирс. Я делаю глоток ягодного вина и передаю пластиковую бутылку Юханнесу.

– Я разговаривал с Тильдой на площади в тот вечер, – говорит он. – В разгар матча. Это было после того, как мы с тобой потеряли друг друга.