P.S. Папа звонил два раза. Я не осмелилась ответить. По звуку он наверняка понял бы, что я нахожусь в поезде.

Р.P.S. Папа все знает. Он только что прислал мне сообщение. И ждет меня на станции.

СИМОН

Бомбом начинает лаять, как только я вставляю ключ в замочную скважину. Стоит мне открыть дверь, и он набрасывается на меня, словно не видел несколько лет. Я сажусь на корточки, взъерошиваю ему шерсть. Он кладет лапы мне на плечи. Облизывает мои щеки.

– Успокойся, старина. Все нормально.

– Данные симптомы типичны для стрессовых состояний, многие нервничают в наши дни, – говорит кто-то из телевизора в гостиной.

Я уже знаю, что разоблачен. Отец Люсинды разговаривал с моими мамами. Я понятия не имею, откуда он узнал о нашей поездке в Стокгольм.

– Это напоминает электромагнитную сверхчувствительность, – вещает другой голос из телевизора. – Даже если вы не находите происходящему каких-то объяснений, вовсе не обязательно, что это плод вашего воображения.

Я стаскиваю с себя рюкзак. Эмма выходит в прихожую и крепко меня обнимает. Наклоняется вперед, чтобы не зажать живот.

– А вот и наша заблудшая овца, – шепчет она перед тем, как отпустить меня. – Удачи тебе.

Я киваю. Скидываю обувь. Дверь в комнату Эммы закрывается у меня за спиной. Похмелье еще не прошло окончательно, немного гудит голова. Стина кричит из гостиной. Хорошо, если меня оставят в покое, когда все закончится.

Когда я вхожу в комнату, Джудетт тянется за пультом телевизора и выключает звук.

«КОМЕТНАЯ БОЛЕЗНЬ: ПРАВДА ИЛИ МИФ?» – написано на табличке, красующейся под двумя мужчинами в студии новостей. Список симптомов вытянулся вдоль нижнего края изображения: «ЗУД. ГОЛОВНАЯ БОЛЬ ТЕНЗИОЗНОГО ТИПА. ГОЛОВОКРУЖЕНИЕ. ТРЕМОР. ВНЕЗАПНЫЕ ПРИЛИВЫ КРОВИ К ГОЛОВЕ. ПАРЕСТЕЗИЯ».

– Входи и садись, – говорит Стина.

Я подчиняюсь. Почти падаю на диван между мамами.

Стина театрально качает головой:

– От тебя пахнет как от пивоваренного завода.

– Пожалуйста. Не надо сейчас.

– Помолчал бы лучше, – фыркает Джудетт. – Чем ты занимался в Стокгольме?