Лиза и впрямь опаздывала. Было уже без двадцати семь, а они договорились встретиться в половину. Дефилировали посторонние девицы, но не Лиза. А к нему на свидания она до сих пор никогда не опаздывала. Он начал нервничать. Куда ее могло занести? Где она запропала? А она могла запропасть. Она, хоть и была всего на полгода старше Пети, виделась ему почти совсем взрослой, виделась ему женщиной, привлекательной, очаровательной, дружившей со взрослыми уже людьми — какими-то поэтами, художниками. И Петю удивляло, что она выбрала ровесника чтобы влюбиться: почувствовала, наверно, что он не просто так, льстил себе Петя.

И стихи писала, настоящие, не то, что Зоя. Легко писала. Как-то Герц заменял заболевшего физкультурника, собрал Петин и Лизин класс в одну комнату и, видя общую настроенность на игру, ведь учитель не пришел, не стал их мучить классикой, а предложил сыграть в буриме на слова: предместье — известье, дым — любим, нет — штиблет, манишка — излишка. У Пети ничего не получилось, у некоторых получилось кое-как, зато Лиза сочинила столь изящно, что восхищенный Герц предложил послать ее восьмистишие куда-нибудь в журнал и долго говорил о серебряном веке русской поэзии, когда творили символисты, акмеисты, его любимые футуристы. Из его слов следовало, что Лизины стихи ничуть не хуже. Петя их запомнил:

О, французское предместье!

О, Монмартра сизый дым! Как мне вкус шабли известен, Уксус устрицы любим! Пьян Парижа я излишком Я иду — и встречных нет. Белым аистом — манишка, Стуком дятла — звук штиблет.

Он невольно поднял глаза, ища Лизу. Ее все не было. Но — о, счастье! — компания дикарей маячила уже вдалеке. Он облегченно вздохнул. Пронесло! Где же Лиза? Что делать, если она не придет, пропадет? Он не очень был влюблен, он был просто тревожный по своей натуре: вдруг с ней что-нибудь случилось, и он больше не встретит в жизни такой преданности от красивой, изящной, интеллигентной девочки. Девочки из другого, но цивилизованного мира, мира духовного: стихи, поэзия, музыка, живопись. Эйнштейна это интересовало, значит, и его должно интересовать. Она ему нравилась, но он не очень был влюблен. Вот в чем беда. Его дед влюблялся. И не раз. Дважды женился. Это ему не помешало стать ученым. Петя обожал слушать раньше рассказы отца про деда. Он словно бы примерял свое будущее к дедовской биографии, будучи уверен, что шагнет дальше. Ожидая Лизу, он вызвал в памяти рассказы отца:

«Прадед был возчиком на дровяном складе, имел большую семью. Одиннадцать человек сыновей. Но в старых еврейских семьях как было? Работали все, чтобы поднять на ноги старшего. Вся семья на него работала. Бывали и неудачи, если старший оказывался туповат. Твой дед говорил, что второй его брат был много его талантливее, а кончил жизнь простым бухгалтером. Но и твой дед был человеком весьма незаурядным. Горный инженер, геолог-минеролог, исследователь, да еще и драматург. Пьесы стал писать, когда в твою бабушку влюбился. А долг перед семьей выполнил: помог самому младшему брату, когда сам стал достаточно зарабатывать, — содержал его, пока тот учился на инженера. А разница, между ними была в двадцать лет. Эта ответственность с детства детям вбивалась жизнью. Поэтому мальчик из молдавского села Ферапонтовка в своей области стал всемирно известным ученым.