— Конечно, у вас на Альдебаране такой нет, — подначил Паладин.

— Ты не тронь, Альдебаран для Михаил Петровича святое, — остановил его Шукуров.

Но Вёдрин не обиделся.

— А что, — сказал он, — налейте еще, я вам случай расскажу. Альдебаран все же существует и за своими посланцами наблюдает. Да. Вот полстакана. Достаточно. Вчера я с вами, засранцами, сильно поднапился. Все, хватит, не надо полный. Так вот. Куда я потом отправился, я не помню. Но какие-то идеи, видимо, были. Куда-то меня занесло. А у меня, как вы помните, с собой коробка была. Я вчера перед тем, как в «стекляшку» попасть, башмаки себе новые купил. Да, те, что на мне.

— А, — сказал Паладин, прерывая рассказчика, — я этот эпос, кажется, уже слышал. Как в таких случаях говорят в школе: можно мне выйти?

— Иди, иди, засранец, — отмахнулся Вёдрин, — не мешайся. Слышал, да, слышал. Но они же не знают. Иди. Клозет тебя заждался.

Паладин вышел.

— Да. О чем я? Сбил меня. Да. И вот просыпаюсь я в кустах часов в шесть утра от холода. Где я, не пойму. Ощупал себя. Вроде, цел. Рука в карман — деньги при мне. Значит, никто меня сюда не заводил, не бил, не грабил. Под головой коробка, закрыта, честь по чести шпагатом перевязана, даже с бантиком. И кто меня дернул развязать? Развязываю, а там один башмак, один. Я же знаю, что, когда покупал, там два видел, я трезвый был. Не могли мне в коробку один башмак положить. Посмотрел под кустами. Нигде ничего. Ну ладно, думаю. Надо выбираться. Оказалось, что заснул близко от кольцевого шоссе.

— Пьяницам Бог свечку держит, — встрял Боб Лундин.

— Возможно. Так вы слушать будете? Словом, выхожу я на шоссе. Никакой остановки рядом нет. На чем доехал, как сюда попал — один черт знает. Ладно. Шоссе почти пустое. Стою, голосую. А сам почему-то коробку под мышкой держу. Хотя поначалу мелькнула мыслишка выкинуть ее подальше, не позориться, с одним башмаком таскаться. На хрена он мне один. Но нет, не выкинул. Те же силы, что понудили меня в коробку заглянуть, теперь удержали меня ее выкинуть. Останавливаю я пикапчик, который газеты развозит по утрам. Сажусь рядом с шофером. Ладно. Сел. Поехали. И с ходу рассказываю ему историю с башмаком. Для убедительности опять коробку развязываю, чтобы одинокий башмак ему показать. Посочувствовал он мне и вдруг тормозит. Я даже испугался, шоссе пустынное, я с похмелья пальцем пошевелить не могу. Ограбит сейчас, думаю и выкинет на хрен. А он притормозил и говорит: «Посмотри, командир. Там не твой башмак лежит?» Гляжу — и точно. Аккурат посередине проезжей части лежит мой второй башмак, совершенно целехонький. А мы уже километра два от того места отъехали, где я из кустов вылез. Ну, взял его. Дальше поехали. Домой пришел, помылся, переоделся. Паладину позвонил — пива с ним попить. Но ему за что-то Манечка мозги полоскала. Чего-то тоже нагрешил вчера. Не вовремя пришел, что ли? А где был — объяснить не мог. Я ему все рассказал и к Ханыркину. С ним мы пивка и попили. Вот я вас, пьяниц, и спрашиваю: как мог башмак, совершенно целый башмак, попасть на середину шоссе, причем из завязанной коробки, в двух километрах от того места, где я спал? И что побудило меня рассказать шоферу про свою пропажу сразу, а не скажем, через десять минут? Чтобы он мог заметить, что ли?..