Поднялся ропот. Многие уважали каталонистов, возглавляемых Валенти Альмиралем. А они развенчивали проект, считая его полным безумием. «Для всякого, кто знаком с фактами, — гремел Альмираль в «Бюллетене Центра каталонистов», — ясно, как белый день, что Всемирная выставка в Барселоне в том виде, в каком она задумана, либо не состоится вообще, либо выставит в смешном свете Барселону и Каталонию в целом, полностью разрушив доброе имя нашего города».

Однако, несмотря на сопротивление половины города и журналистов, Риусу-и-Таулету удалось протолкнуть свой проект. Задуманному в душной атмосфере «золотой лихорадки», ему предстояло осуществиться в условиях кризиса. Но строительство началось еще до того, как банки начали приходить в упадок, и это пошло на пользу выставке. Ради нее переделали полгорода. Аналогичная ситуация возникнет столетие спустя, перед событием, сравнимым по масштабам с выставкой 1888 года, перед Олимпийскими играми.

Первым символом «новой» Барселоны стал памятник Христофору Колумбу на огромном постаменте на Пласа дель Портал де ла Пау, где Рамблас выходит к берегу. Это ни в коем случае не единственный крупный памятник Колумбу в мире. Согласно последнему подсчету (в 1991 году, накануне полутысячелетнего юбилея не «открытия», а, как теперь осторожно говорят, «встречи» Колумба с Новым Светом) их было двадцать восемь в Соединенных Штатах, десять на Карибском побережье, два в Мексике, пять в Южной Америке, три во Франции, семь в Италии и девять в Испании — всего шестьдесят четыре Колумба, из которых один находится в Барселоне. Будучи 187 футов от земли до бронзовой макушки первооткрывателя, он, несомненно, самый крупный. Присутствие здесь Колумба — Колома, на каталонский манер, сегодня требует объяснения, но в 1882 году, когда Риус-и-Таулет принял этот памятник, не требовало. Колумб, безусловно, имеет отношение к Барселоне. Здесь он восстанавливал силы после первого путешествия и был принят Фердинандом и Изабеллой, которые пожаловали ему титул Альмиранте дель Мар Осеано — адмирала океана. Но не по этим причинам памятник поставлен здесь. По крайней мере, не эти причины были главными. Каталонцы конца XIX столетия искренне верили, и эта уверенность входила в патриотическую программу, что Колумб сам был каталонцем (на самом деле, он был генуэзцем). Более того, он был каталонцем, открывшим Новый Свет, от последующего разграбления которого Кастилией каталонцы, по крайней мере, до появления индианос, оставались в стороне. В Барселоне никогда не забывали, что памятник Колумбу несколько выше знаменитой колонны Нельсона на Трафальгарской площади и что Колумб указывает на море, а к Кастилии стоит спиной. Из-за неудобных очертаний побережья получилось, что он указывает в направлении Ливии, а не Америки, но море — точно каталонское. Чтобы укрепить миф о принадлежности Колумба к каталонскому народу, автор статуи (инженер Гаэта Буигас-и-Монрава) велел выбить на пьедестале некую иконографию, столь же темную по содержанию, сколь изысканную. Это барельефы других каталонцев, сыгравших значительную роль в открытии Америки — семьи Бланес, например, или священника Бернат дель Боля, который сопровождал Первооткрывателя во втором путешествии и стал первым викарием Вест-Индии. Несмотря на все эти изыски, строился памятник Колумбу второпях и плохо, к сроку, поставленному мэром, и уже через столетие стало ясно, что он может упасть: железный каркас проржавел. Теперь его починили внутри и отреставрировали снаружи.