Для грёзы характерна концептуализация посредством стихийных признаков ‘огня’ (И в грезах пламенных меж призраков иных Я вижу образ твой, созданье дум моих... Апухтин. Ночь; Да, это был лишь сон! Минутное виденье Блеснуло мне, как светлый метеор... Зачем же столько грёз, блаженства и мученья Зажёг во мне неотразимый взор! Лохвицкая. Там стоят высокие гробницы, Огненные грезы Люцифера, — Там блуждают стройные блудницы. Гумилев. За гробом; И чем несноснее становились страдания тела, чем изнеможеннее страдальческий вид, способный потрясти до слез и нечувствительного человека, тем жарче пламенел огонь мечтаний безнадежных, бесплотных грез.... Андреев. Сашка Жегулёв), ‘дыма/ чада’ (Я пел бы в пламенном бреду, Я забывался бы в чаду Нестройных, чудных грез. Пушкин. Не дай мне бог сойти с ума...), ‘воды’ (А видали ль, к изголовью Как приникнув в море грёз, Обольется сердце кровью, Глаза выноют от слёз? А. Андреев. Кокетка).