Машина остановилась у ворот гетто напротив Тломацкой синагоги.

— Идите в гетто, — Хорст протянул Крису кенкарту и специальные документы. — Эти бумаги избавят вас от неприятностей с полицией, пока вы не найдете своих друзей. Через три дня я подам рапорт о вашем исчезновении. За это время вы успеете там скрыться.

— Боюсь, что друзей я потерял, — сказал Крис.

— Ну что вы, у евреев система информации налажена безупречно. Уж они-то точно знают, каким образом отчет о лагерях уничтожения ушел из Польши.

— Вы стопроцентный персонаж из сентиментального романа, — сказал Крис, выходя из машины.

— Ладно, трижды ура торжеству морали! Если после войны доведется встретиться, замолвите за меня словечко. Всегда будут требоваться бывшие немецкие бароны на роли садовников, дворецких и просто злодеев для кинофильмов. У меня много талантов.

Он нажал на акселератор и рванул с места.

* * *

Вымершие улицы гетто. Крис поднял воротник пальто и пошел наугад сквозь метель. С того момента, как он вошел в гетто, за ним следили с крыш. Он блуждал, пока не почувствовал усталость. Куда идти? С кем он может встретиться? Какой странный конец. Есть ли вообще люди в этом безмолвии? Теплится ли здесь еще жизнь? И в этот момент он услышал, что его кто-то окликнул. Он обернулся, но никого не увидел.

— Иди сюда, — услышал он снова и пошел на голос.

* * *

Он сидел один на чердаке в доме №18 по Милой. Вошел Андрей. Крис встал и повернулся к Андрею спиной.

— Ну что ж, пусть свершится правосудие Божие. Грешник стоит перед...

— Хватит, Крис! Мы знаем, как отчет дошел до Лондона. Спасибо.

Крис закусил губу, сдерживая слезы.

— Держи пистолет. Потом покажу, как ориентироваться в этих лабиринтах. Поставлю тебе здесь койку. Если услышишь пять коротких звонков — свои, один длинный — уходи по крышам. Нужно быть очень осторожным: крыши обледенели.

— Андрей...

— Да, да, все понимаю.