— Вы считаете, что это разумно, Альфред?

— Что именно?

— Отправиться завтра в гетто.

Функ оскорбился, решив, что Хорст сомневается в его храбрости. Он же не Штутце!

— Минуточку, — поднял руку Хорст, раньше, чем Функ успел ответить. — Сегодня по милости евреев лопнула еще одна из наших любимых теорий. Евреи сделали открытие, что мы вовсе не сверхчеловеки. Оказывается, если выстрелить в немца, он умрет, как и всякий другой человек. Этот восхитительный вкус крови после трех лет мучений наверняка подвигнет их на новые подвиги.

— Сегодня у меня нет времени слушать вашу чушь, — огрызнулся Функ. В его глазах мелькнуло выражение предельной жестокости. Сама мысль о том, что эта кучка недочеловеков способна оказывать сопротивление, приводила его в ярость, но ему не хотелось спорить.

— А вы хоть имеете представление, какими силами располагают евреи? — спросил Хорст.

— Какая разница!

— Хороший генерал должен знать силы противника.

— ”Силы противника”! Ну вы и скажете! С каких это пор вы считаете евреев ”противником”?

— С сегодняшнего дня. Думаю, уместно начать отсчет как раз с сегодняшнего дня.

Функ стукнул кулаком по столу. Хорст ничуть не оробел. Да, его не побьешь по щекам, как австрийца. Функ вспомнил, почему в начале знакомства с Хорстом фон Эппом он его ненавидел.

Да, да, эта манера держаться так, словно ему известно нечто такое, чего не знает Функ. И потом это умение проявлять в нужный момент проницательность, исключающую догматическую, нерассуждающую, непоколебимую эсэсовскую преданность. Функ слегка улыбнулся: он попытается играть с фон Эппом его же картами.

— Ну, а что, вы предполагаете, будет, если я завтра введу в гетто ”Рейнхардский корпус”?

— Я ничего не предполагаю и тем более ничего не предлагаю. Я просто знаю. Триста человек, которых вы введете, будут уничтожены.

— А я говорю, что евреи испарятся, завидев нас. Евреи не умеют драться.

— Как жаль, что вы стали жертвой нашей собственной пропаганды. О, да, я знаю, у вас есть доказательства. Мы подтвердили свои теории, демонстрируя свое превосходство на беззащитных людях. Но за стенами гетто вы встретите людей другого калибра.

— Неужели вы серьезно думаете, что я дрогну перед евреями?

— Когда я служил в министерстве в Берлине, я изо дня в день выдумывал и оттачивал теорию о еврейской трусости, Альфред. Дело в том, что мы просто лжем.

Лицо Функа вытянулось от изумления.