Кремский подъехал к верстаку № 3.

— Они здесь, — шепнул он бригадиру и поехал дальше раскладывать ручки на верстаки.

”Они здесь” — еле слышно пронеслось по цеху.

— Эй, ты там, пошевеливайся! — крикнул немецкий надсмотрщик с галереи.

Кремский поехал быстрее, выехал из сборочного, проехал через токарный и вернулся на склад.

Пока ему нагружали тачку, он юркнул в табельную.

— Давай, — сказал он табельщику, и они вдвоем отодвинули стол, под которым оказался люк.

— Давай! — крикнул Кремский вниз, в темноту.

Показалась голова Вольфа Бранделя. Он двигался быстро: выскочил наверх, вышел из табельной, осмотрел сложенные высокой горой длинные доски.

— Пусть поднимаются! — приказал юный командир.

Сорок еврейских бойцов по одному вынырнули из подземного прохода. Францисканский бункер в нескольких кварталах отсюда соединялся с Каналом, и отряд Вольфа, пройдя по водосточным трубам до щеточной фабрики, прорыл туннель в табельную.

Отдавая знаками приказы, Вольф распределил свой отряд (десять женщин, тридцать мужчин) по заранее намеченным местам. Они спрятались за досками, держа оружие наготове.

Вольф, глубоко вздохнув, кивнул Кремскому.

Кремский, кряхтя, двинул с места нагруженную тачку — обратно в сборочный. В токарном он подал рукой сигнал, который принял бригадир сборочного. Все, не отрываясь, смотрели на бригадира. Он кивнул, и вдруг все одновременно затопали ногами и застучали щеточными ручками по верстакам.

— Что такое! — заорал надсмотрщик в рупор из своей кабины на верхней галерее. — Сейчас же прекратить шум! Слышите!

Стук разносился далеко по всей фабрике.

— Охрана! — заорал надсмотрщик в трубку внутреннего телефона. — В корпус ”4”! Немедленно!

Раздался прерывистый вой сирены, сзывавший охрану к четвертому корпусу.

Надсмотрщик запер зарешеченную дверь своей кабины, вытащил пистолет из ящика конторки, посмотрел вниз и увидел пятьсот пар глаз, в которых горела бешеная ненависть.

— Смерть Кребсу! Смерть Кребсу! Смерть Кребсу! — скандировали внизу.