Все это более чем значительное состояние вместе со своим дворцом в Прато Франческо Датини завещал благотворительному учреждению для заботы о бедных своего города, причем состояние это оказалось столь солидным, что кормит учреждение до нашего времени.

Такое благочестивое окончание карьеры, посвященной наживе, нередко встречалось и в XIV в., но для Датини это не только окончание. В течение всего своего 75-летнего жизненного пути Датини, отнюдь не отличавшийся монашеским поведением и в возрасте около 60 лет имевший внебрачного ребенка, провозглашал себя страстно верующим человеком, беспредельно преданным церкви и ее служителям. Недаром в 1399 г., 65-летним стариком он, в это время уже известный всей Италии коммерсант, принимает участие в покаянном движении «белых». Вместе с 30 тыс. других кающихся он в белой монашеской одежде[330] обходит города и села Тосканы, призывая к миру и покаянию. Правда, и это ханжеское паломничество богатый купец проводит как полагается богачу, совершая его в сопровождении 12 служащих своего предприятия, 2 лошадей, груженных продуктами и одеждой, и 1 мула, на котором он мог проехать трудные участки пути. Во время этого пути Датини и его спутники ночевали в домах друзей или в монастырях, где ели и пили (притом отнюдь не воду) в полное свое удовольствие за счет Датини, потратившего на всю эту комедию изрядную сумму, из которой только 8 динариев (т. е. менее полуфлорина) — на милостыню[331].

То же ханжество, которое так ясно проявляется в маскараде паломничества, сквозит и в сотнях писем, которыми в течение значительной части своей жизни делец-наживало Франческо Датини обменивался со скромным и благочестивым нотариусом, своим другом и составителем завещания сэром Лапо Мадзеи[332]. Последний стремился внушить богачу необходимость соблюдать правила, предписываемые христианской моралью, заботиться о своей душе, а не только о своем теле, и встречал с его стороны умиленное и покорное согласие с этими предписаниями. Однако проповеди нотариуса-моралиста отнюдь не носили решительного, радикального характера. Он был реалистом и прекрасно понимал, что его богатый друг никогда не станет отшельником или монахом, никогда не откажется даже от малой толики своего состояния, что для этого осторожного дельца соблюдение религиозно-моральных правил — только еще один способ застраховать себя от неприятностей и риска как на этом, так и на том свете. И исполняя волю своего ханжи-покровителя, сэр Лапо пишет для него проект обращения к флорентийской комиссии по займам (venti della Prestanza), полное лжи и лицемерия заявление, в котором, заверяя о своей готовности платить все, что с него полагается, и даже больше, в то же время нагло сокращает сумму своего богатства, определяя его (в 1401 г.!) в 2,5 тыс. флоринов, т. е. занижая примерно в 30 раз[333].