— Не понимаю, что тебя так бесит. Ты никогда не интересовался прислугой. Всегда смотрел на них, как сквозь стену.

— Ты не понимаешь, я в своем доме, но не могу поступить с ней так, как считаю нужным. Я вынужден подчиниться отцу и своему братцу. Думаешь, я не знаю, они специально вынесли такой мягкий приговор, чтобы досадить мне.

— Ты несешь вздор, — не согласилась Софья Георгиевна. — Меньше всего они думали об этом.

— Ты очень наивна, хотя живешь на свете уже немало лет. Когда-то меня это умиляло, теперь же… — Он вдруг резко замолчал, почувствовав, что говорит лишнее.

— Что же теперь?

Ратманов посмотрел на жену, затем махнул руками.

— Неважно. Просто мы сейчас не в такой ситуации, когда можно проявлять наивность и прекраснодушие. Я только что был у отца и сказал ему, что желаю подать апелляцию на его приговор.

— И что он?

— Высмеял меня. Разумеется, с его точки зрения, ни о какой апелляции не может идти речь.

— И правильно, я с ним согласна. Я думаю, эта Катя надолго запомнит процесс. И не станет впредь делать ничего подобного. Я внимательно за ней наблюдала, она не похожа на закореневшую воровку.

— Да что ты привязалась к этой Кати! — закричал Ратманов. — Плевать мне на нее. Я в этом доме больше не хозяин — вот что меня бесит.

— И ты хочешь отыграться на ней, чтобы она понесла настоящее наказание. В этом случае ты будешь чувствовать себя хозяином.

Ратманов бросил на жену злобный взгляд.

— А если это и так.

— Это не красиво, не благородно с твоей стороны. Ты сам согласился на этот суд.

— Я был уверен, что ей вынесут по-настоящему обвинительный приговор. А мне не позволяют не только ее выгнуть взашей, но и требуют повысить этой воровке зарплату. Я чуть с кресла не упал, когда это услышал.

— Миша, тебе надо успокоиться, — постаралась как можно мягче произнести Софья Георгиевна. — Хочешь, дам тебе успокоительное?

— Не надо мне твоего успокоительного. Я был уверен, что ты как моя жена и хозяйка нашего дома меня поддержишь. А что вместо этого…

— Я тебя поддерживаю, но только в хорошем, Миша. А хочешь, пойдем к отцу Варламу. Пусть он нас рассудит. Если он скажет, что наказание этой девушке неверное, что оно должно быть жестче, я тебя поддержу.

— А хорошо, давай у него спросим, — вдруг вскочил Ратманов. — Мне это даже интересно. Идем к нему.