— Знаете, Соланж, это удивительно то, что вы сейчас говорите. Я тоже не в восторге от архитектуры Москвы, но, признаюсь, никогда не думал о ней в таком ключе. Вот что значит взгляд со стороны. Продолжайте. Вы затронули тему свободы.

— Да, как-то само собой получилось. На самом деле, между архитектурой и свободой более тесная связь, чем полагают многие. По крайней мере, мне так представляется.

— Что же вы думаете о свободе в России?

— Очень сложный для меня вопрос, мои впечатления так поверхностны.

— Знаете, Соланж, иногда поверхностные впечатления бывают глубже и точнее, чем впечатления тех, кто всю жизнь прожил в стране.

— Даже не знаю, что вам на это сказать. Но попробую. Меня удивила в России пропасть между богатством немногих и благосостоянием основной массы населения. Так получилось, что я оказалась в месте, где это можно весьма зримо оценить. В данном случае меня поразило даже не та безмерная роскошь, в которой живет некоторая часть общества, а ее бессмысленность и вакханалия. Такое ощущение, что эти люди охвачены страстью получить и попробовать все, что только есть на земле. Я не уверена, что они понимают, зачем им это, и что это делают их счастливей. Но это напоминает какое-то общее помешательство, которому очень трудно противостоять.

— То есть, это какой-то вид психической болезни.

— Можно сказать и так. Эти люди глубоко порабощены своим богатством, несвобода сквозит в каждом их движении. Они очень закабалены и мне кажется, очень боятся все потерять. И потому вынуждены держать в зависимости от себя все общество. С моей точки зрения это ужасно.

— То есть, богатство и власть делают их несвободными.

— Вы правильно, Алексей, выразили мою мысль. Эти люди вынуждены держать в зависимости всех остальных, подчинять их своей воли. Иначе однажды они лишатся всего. Так уже было много раз, в том числе и в моей Франции. У нас тоже есть такие тенденции, но они лишь небольшая часть всей нашей политической и общественной системы. К счастью, мы не позволяем им развиться и стать доминирующими. В России вокруг этого строится, как мне показалось, буквально все. И это большое несчастье. Честно скажу, я не хочу жить в такой стране.

— Из ваших слов выходит, что Россия — это глубоко рабская страна.

— Я бы не стала так утверждать, я слишком ее мало знаю. Но некоторые наблюдения подтверждают такое мнение. Я не верю, что в стране все люди рабы — такое просто не может быть, но несвобода, как мне кажется, здесь укоренилась глубоко и в обыденной и политической жизни, и в массовом сознании. Меня не оставляет ощущение, что ею тут пронизано едва ли не все.