— Да одно и то же. Пора кончать с этим омерзительным режимом. Нельзя, чтобы он пережил эпидемию. Нужно нанести по нему смертельный удар.

— Я вижу, они решительно настроены.

— А как иначе, — пожал плечами Ростик. — Жаль, что я нахожусь тут, а не с ними.

— Ты обещал и мне, и маме, — напомнил Азаров.

— Я не забыл об этом, поэтому здесь и сижу.

Несколько секунд Азаров молчал, он раздумывал, стоит ли сообщать сыну о предстоящем выходе расследования. Впрочем, какая разница, завтра все равно узнает.

— У меня важная новость, завтра в Интернете появится фильм о премьер-министре.

— Тот самый? — мгновенно оживился Ростик.

— Да, — подтвердил Азаров.

— Представляю, какой кипишь начнется. — В голосе Ростика послушался восторг. Он вдруг внимательно взглянул на отца. — Ты как будто не рад?

— Не знаю, Ростик. Не уверен, что именно сейчас нужно обнародовать этот сюжет.

— Но ты же сам говорил, что это давно было необходимо сделать.

— Я и сейчас так считаю. Но резко изменилась ситуацию. Сейчас нельзя раскачивать лодку, она и без того едва держится на волнах. Нужно думать об ее спасении, иначе мы все пойдем ко дну.

— Папа, о чем ты говоришь! — От возмущения Ростик даже вскочил с кровати. — Сейчас самое подходящее время, все против правительства. Если мы теперь его не сковырнем, то неизвестно, когда наступит новый такой момент. Нужно действовать немедленно.

Азаров понял, что окончательно приперт к стене. Все против него, включая сына. По сути дела, ему не дают возможность выбора. Под влиянием этой страшной пандемии многие терять чувство реальности. Им кажется, что победа близка, нужно только сделать последние усилия ради нее. А на самом деле, близок всеобщий крах. И что тогда будет?

— Ростик, как ты и твои друзья не понимают, что в сложившейся ситуации нужно действовать крайне осторожно. Иначе не соберем потом даже осколки. Разрушить бывает легко, а что потом.

— Хуже, чем сейчас, не будет, — уверенно произнес Ростик.

Азаров, не соглашаясь, покачал головой.

— Это сейчас так кажется. А вот когда будет хуже, тогда мы поймем, что натворили. Так, может, лучше не творить?

— Не думал, отец, что ты такой пугливый, — вдруг презрительно проговорил Ростик. — Я всегда гордился тобой, а ты оказывается, всего боишься.