— Да, боюсь, потому что люди не понимают последствий своих действий. Тобой владеет одна мысль — любым путем разрушить этот режим. Но разрушить его недостаточно, мы даже отдаленно не представляем, что придет ему на смену.
— А разве ты сам не раз говорил, что любые способы хороши, чтобы этот мерзкий режим пал?
— Но тогда была другая ситуация! — воскликнул Азаров. — Тогда ежедневно не умирало по несколько сот людей от вируса. А если начнется хаос, умирать будет намного больше.
— Ну и что, — бесстрастно пожал плечами Ростик. — Все когда-то умрут. Так уж пусть умрут с пользой.
— И тебе их не жалко? — Азарову от слов сына даже стало жарко.
— Я не думаю об этом. Бескровных переворотов не бывает.
— А если погибнешь ты или кто-то из твоих друзей?
— Я думал об этом, — глухо произнес Ростик. — Ничего в этом нет особенного. Если кто-то должен умереть, то почему не я? Ты можешь объяснить?
— Я не хочу, чтобы кто-то погиб.
— Боюсь, тогда ничего не получится, — презрительно усмехнулся Ростик. — В этом случае все останется, как и было.
— Значит, ты готов пожертвовать собой? — пристально посмотрел на сына Азаров.
— Если понадобится. Разве не ты мне однажды сказал, что перед смертью все равны. И исключений не бывает. Так что, папа, будь последователен.
— Это труднее всего, — пробормотал Азаров. — Самое ужасное, что никогда невозможно предугадать последствия своих поступков.
— Значит, не надо это делать. Так что размещай свое расследование. А мы поможем сделать так, чтобы оно не оказалось бы напрасным.
— И как?
— Это уже наше дело.
— А если мама узнает?
— Но ты же ей не скажешь.
— Не скажу, — пообещал Азаров. Никогда у него на душе еще не было так тяжело; даже когда он впервые оказался за решеткой, и то у него не было такого мрачного состояния духа. Но уже ничего не изменишь, часы событий начали неумолимо набирать свой ход.