— Самое большое зло — это неверие, — возразил священник.

— Если Бога нет, все позволено. Вы же согласны с этой мыслью?

— Никогда в ней не сомневался.

— А вот я так не считаю. Все позволено, если Бога нет, и все позволено, если Он есть. Вера в Бога, как и неверие, совсем не мешает совершать преступления. Подчас самые ужасные и гнусные. Значит, тут что-то не то.

— Не у всех верующих в душе есть Бог.

— Не у всех неверующих в душе нет Бога. Опять что-то не то в ваших суждениях. Вера — это не повод для отказа от сомнений. Разве не так?

Отец Варлам пристально посмотрел на Святослава.

— Чего вы добиваетесь, Святослав Германович?

Святослав глубоко вдохнул.

— Если бы я вам поведал правду, вы бы осудили меня. Впрочем, это последнее, что имеет значение. Но знаете, я вам благодарен за нашу беседу, она навела меня на определенные мысли. Возможно, однажды вы это увидите зримо. До свидания, отец Варлам.

— До свидания, Святослав Германович. Да, благословит вас Господь.

136.

Шевардину позвонил сам начальник управления. Это было неслыханное дело, чтобы полковник, минуя своих заместителей, напрямую связывался с капитаном. По крайней мере, в своей практике Шевардин такое не помнил. Но удивление длилось совсем недолго, уже через минуту он понял причины такого необычного поступка.

Речь шла об Азарове. К своему стыду Шевардин даже не знал, что тот опубликовал разоблачительный сюжет о премьер-министре. Ему пришлось из-за всех сил выкручиваться, чтобы его начальник не догадался о проколе своего подчиненного. В противном случае его репутации был бы нанесен непоправимый удар.

Шевардин слушал своего начальника и с каждой секунду все больше хмурился. Судя по сбивчивой и невнятной речи полковника, ситуация складывалась тяжелая, расследование Азарова и его соратников привело правящую верхушку в состояние близкой к панике. И сейчас решался вопрос, какие принять ответные меры.

По тому, что говорил его начальник, Шевардин все больше проникался уверенностью, что на данный момент те, кто должен был принимать решение, пока никак это сделать не могли. Удар оказался настолько сильным и метким, что поверг многих в растерянность. Она, как лавина сверху распространялась все дальше вниз. И полковник весьма наглядно демонстрировал это состояние всеобщего замешательства.

Шевардин в какой-то момент даже проникся к нему презрением. Все они там сильны и уверенны в себе, если никто им не противостоит, если могут делать все, что пожелают. Но едва попадается им серьезный враг, как они тут же проявляют слабость и страх. И не удивительно, у них в конторе большинство сотрудников не сомневаются, что страной правят ничтожества. Да, им приходится подчиняться, потому что у них власть, но это не делает их ни сильней, ни умней, ни компетентней. Когда-нибудь они доведут государство до краха — в этом Азаров абсолютно прав. Но так уж получилось, что они с ним по разные стороны баррикады, а потому он, Шевардин, будет бороться с этим человеком.