Шевардин вдруг почувствовал, что давно ему не было так тяжело. В конечном итоге, он отнюдь не бездушный автомат, у него, как у всякого человека, есть своим мысли, чувства, представления. И они не всегда совпадают со служебным долгом. Вот тогда и возникает раздвоение личности, а это крайне некомфортное состояние. Самое милое дело, это когда можно ни о чем не думать, ни в чем не сомневаться. Большинство его сослуживцев так и живут и служат, а вот у него не всегда получается. Что-то мешает. Он пытался это вытравить из себя, но до конца не преуспел. Как бы поступить так, чтобы себя не подставить и не навредить тому или тем, кому хочется не навредить. Задача не из легких, скорее даже из неразрешимых. Но все же попробовать стоит, соблюдая при этом крайнюю осторожность. Шансы на успех очень малы, скорее это ему нужно для собственного успокоения.

Приняв такое решение, Шевардин испытал некоторое успокоение. Все же он не бессловесная скотина, которая покорно идет туда, куда указывает ей хлыст пастуха. Он прекрасно осознает, что там наверху очень бы хотели, чтобы так оно всегда было. Для достижения этой цели они не жалеют ни усилий, ни средств. Но не на всех действует подобная дрессировка. Вот на него — нет.

В глубине души Шевардин понимал, что это скорее самообман, нежели правда. Но чего не сделаешь для собственного успокоения.

181.

На ужине отсутствовал Герман Владимирович, и это каким-то образом повлияло на всех. За столом царила тишина, сотрапезники почти не общались между собой. И постарались как можно скорей покинуть обеденный зал.

После ужина Азаров ненадолго заглянул к отцу. Герман Владимирович чувствовал себя относительно неплохо, и это успокоило сына.

Азаров вышел из дома, ему вдруг захотелось прогуляться, подышать свежим воздухом. Он размышлял о том, жалеет ли, что не удалось сегодня отсюда уехать. С одной стороны плохо, что не получилось, а вот с другой чего себя обманывать он этому рад. Иначе когда он бы еще снова встретился с Соланж, да и встретился ли вообще? Сегодня невозможно ничего загадывать наперед, каждый новый день может стать последним. Скольких людей уже унесла эпидемия и скольких еще унесет. Кто бы мог подумать, что в наше продвинутое время человечество постигнет такое бедствие, а оно окажется почти беззащитным перед ним. Надо бы поумерить его амбиции, люди слишком возгордились своими достижениями. Отец Варлам по такому случаю бы сказал, что это наказание за грех гордыни. И, возможно, что на этот раз он бы не ошибся.

Внезапно откуда-то сбоку появился человек и пошел ему наперерез. Азаров невольно остановился и поморщился — это был Шевардин. Общаться с ним ему что-то не хотелось — какой-то непонятный, мутный тип. Хотя и пытается предстать доброжелательным. Но уж больно искусственно у него это получается, как будто играет в любительском театре.