Шевардин извлек из кармана специальные перчатки, надел их на руки. Затем достал флакончик с ядом. Открутил пробку на бутылке и капнул в нее несколько капель. Вернул крышку на место. Дело было сделано, оставалось ждать результата. Шевардин поспешно, но при этом, старясь не шуметь, покинул комнату.

217.

Азаров и Соланж вошли в комнату. Азаров посмотрел на часы.

— До приезда такси пятьдесят минут, — сообщил он. — А у меня еще два дела.

— А мне вдруг стало даже немного грустно покидать этот дом, — произнесла Соланж.

— Версаль, — улыбнулся Азаров. — С легкой твоей руки его так стали называть.

— А знаешь, он мне уже не кажется таким большим и роскошным. Это было первое впечатление.

— Оно самое верное, — заметил Азаров.

— Думаю, не всегда. — Соланж подошла к окну, открыла створку. — Такой жары, как сегодня, в России я еще не видела. Все время хочется пить.

— Так выпей. — Азаров взял со стола бутылку и протянул француженке. — А я пока быстренько схожу к отцу и вернусь.

— Буду ждать. — Соланж отвинтила пробку и сделала несколько глотков. — Мой любимый Антуан Экзюпери писал, что нет ничего важнее и прекраснее воды, — улыбнулась она.

— И он был прав. Я скоро вернусь.

— Не задерживайся, — напутствовала Соланж Азарова. Она снова отпила из бутылки.

Азаров кивнул головой и вышел.

Вернулся он минут через пятнадцать. Он отворил дверь и замер в изумлении. Соланж каталась по полу и громко стонала.

— Что с тобой? — бросился он к ней.

— Мне плохо, очень плохо, — едва выдавила она слова совершенно белыми губами.

— Что-то болит?

— Живот. Я не могу терпеть. Помоги! — Ее истошный крик разнесся по всему дому.

Несколько мгновений Азаров пребывал в неподвижности, словно бы его охватил ступор. Затем кинулся из комнаты.