Не стойте боком. Посмотрите на меня. Вам везет, Пушкин-господин. Ваша ода в прославление победы сделала прекрасное впечатление. Егор Антонович Энгельгардт, новый директор наш, счастлив сообщить вам, что от вас ждут теперь более важных сочинений. С должной красотой и силой воспойте его, нашего государя, руководствуясь мыслями и начертаниями, кои я сейчас и зачту вам. Вот… (Ищет в карманах и достает листок и читает, как по пунктам.) Он победитель, наш отец родной. Торжество России — это он. Величайший полководец всех времен и народов. Дух воинства непобедимого. Опора всех государей и королей Европы. Друг просвещения. Друг муз крылатых. Его державной воле, и только ей, обязано все сущее и все животворящее в отечестве нашем… Вы что-то сказали, Пушкин-господин? А, понимаю. Тут слов и быть не может. Онеметь. Поздравляю вас, Пушкин-господин. (Удаляется, торжественно поклонившись.)

Г о р ч а к о в. Ура! Ура, наш Пушкин! Когда я узнал об этом, даже зависть охватила меня! Но я счастлив за тебя, счастлив!

И л л и ч е в с к и й. Я так и знал, что он возвысится!

Пушкин стоит подавленный.

Г о р ч а к о в. Какое блистательное начало! Как это прекрасно наблюдать! В какую эпоху мы живем!

К ю х е л ь б е к е р (взревел). В эпоху варварства несусветного! Стихи — в ранжир? Анкураже с рифмами? Убийство!..

П у щ и н. Кюхля, помолчи.

К ю х е л ь б е к е р. Молчу.

Г о р ч а к о в. Завидуешь, лапландец, не более как завидуешь! Такое счастье выпадает раз в жизни! (Пушкину.) Не упусти его. Знаю примеры, когда исправный пиит достигал звезд, почти равных звездам министров первейших и полководцев!

И л л и ч е в с к и й. А нам, смертным, служить и служить… (Пушкину.) Лепись к тем, что в чинах, кто знаменит. Там наберешься мнений нужных, анекдотцев. А с этим можно кому хочешь в нос тыкать — с тем гулял, а с этим на дружеской ноге, тот поощрил, одобрил, а этому и сам оказал услугу. О, это еще как поможет!

Г о р ч а к о в. Ух, бестия…