А н я. Врешь.

С е р е ж а. А ты пойми: должен я тебя оберегать или нет?

А н я. Мерси. (Книксен.) От кого, собственно?

С е р е ж а. Хотя бы от этого демонического чекиста в красных штанах.

А н я. Ой-ой-ой! Можешь не беспокоиться. (Смотрит на него.) До сих пор не пойму, как это началось?

С е р е ж а. Что?

А н я. Да у нас с тобой. Понимаешь, все мы считали, что ты среди нас самый умный и на девчонок ноль внимания — фунт презрения, и я очень удивилась, и все удивились, когда ты вдруг пошел провожать меня. А я даже испугалась.

С е р е ж а. Почему?

А н я. Боялась, что тебе будет скучно со мной.

С е р е ж а. А я боялся, что тебе…

А н я. Но ты говорил, говорил без остановки.

С е р е ж а. Это возможно.

А н я. Что-то о футуристах. Дико было. «Угрюмо дождь скосил глаза, и за решеткой четкой…»

Оба смеются. Она приблизила к нему лицо.

«Бабэоми пелись губы, ваэоми пелись взоры, пиээо пелись брови…» Господи, какая чепуха, а ведь запомнила, видишь? Как все сложно в жизни… Хочешь, я прикажу Волковичу, чтобы он больше не приходил ко мне?