– Очень, – подтвердила Мария с тем же нескрываемым изумлением в голосе, что и у сына.

Но вот артисты заняли свои места. Публика встретила их появление приветственными возгласами и громкими аплодисментами. Хозе и Менике начали настраивать свои инструменты. Мария увидела, как Пепе мгновенно расплылся в довольной улыбке.

– Наш папа очень талантливый, правда? Пожалуй, он даже лучше Менике.

Мария глянула на сына и увидела в его глазах нескрываемое обожание, с которым он смотрел на отца. И в эту минуту ей снова захотелось заплакать.

– Да, сынок, он такой же талантливый, как и ты.

Пепе сделал еще один глоток пива, и в ту же минуту Мария твердой рукой забрала у него бутылку.

– Нет, querida, спиртное плохо влияет на пальцы.

– Правда? Но я сам видел, как папа выпивал за обедом.

– Папа уже отточил свое мастерство за столько лет, а тебе еще надо учиться. А теперь давай смотреть представление.

На разогреве выступали Хозе и Менике. В течение нескольких минут они искусно импровизировали на своих гитарах. Но вот пальцы Хозе внезапно повисли в воздухе.

– А где же Ла Кандела? – воскликнул он, обводя глазами помещение. Публика замерла. – Я не вижу ее, а мы не можем начать свое выступление без нее.

– Я здесь, – послышался голос от самого входа в кафе.

Все присутствующие повернулись на голос Лусии и сразу же начали громко хлопать и восторженно кричать. Она успокоила публику легким взмахом руки и величаво проследовала сквозь толпу. Длинный шлейф ее платья фламенко, вполне сопоставимый по своей длине с парадным платьем королевы, плавно струился за нею, извиваясь, словно змея. Лусия поднялась на сцену и мастерски крутанула талией, заставив шлейф полностью подчиниться ее воле.

– Arriba!

– Ole! – послышались ответные приветственные крики.

– Вот сейчас мы можем начинать! – Хозе тронул струны своей гитары, выдав замысловатый пассаж, и Лусия задвигалась в такт музыке.