Он снова взял в руки газету, чтобы дочитать статью до конца. Последний абзац – всего лишь каких-то пять слов, моментально поднял ему настроение.

– «Выступление Менике было очень успешным», – повторил он эти слова про себя.

Что ж, на данный момент слова утешения и поддержки были нужны, как никогда.

* * *

Спустя месяц они отправились в гастрольный тур. Менике потерял счет дням, неделям и месяцам, которые они проводили в поездах, пересекая страну из одного конца в другой, и в каждом отдельном уголке все-все-все – и еда, и люди, и даже язык, на котором они разговаривали, все ласкало слух и радовало глаз. Лусия осталась верна своему слову. Раздосадованная отрицательной рецензией на свое выступление в Карнеги-холл, она на каждом представлении танцевала, как говорится, не на жизнь, а на смерть.

Пепе тоже расцвел буквально на глазах, его игра стала более уверенной и профессиональной. Часто они вдвоем с Менике засиживались далеко за полночь, вместе рылись в газетах, выискивая в них последние новости о войне. Попутно Менике обучал Пепе английскому языку.

После еще одного успешного выступления в Сан-Франциско, в городе, где Менике чувствовал себя так, будто вечный туман, висевший здесь с утра и до позднего вечера, уже проник в его кости и напитал их своей сыростью, вся труппа в полном составе завалилась в небольшой ночной ресторанчик, заняв сразу все кабинки.

– Советы уже на подступах к Берлину, – обронил Менике, глянув на первую полосу газеты, оставленной кем-то из посетителей на их столике.

Пепе тут же пристроился рядом и, вытянув шею, стал читать статью.

– Значит, война скоро закончится, да? – спросил он. – Я сегодня вечером столкнулся в баре с одним моряком. Говорит, они собираются отплыть на Окинаву. Судя по всему, в Японии сейчас тоже жарко.

– Нам остается лишь молиться, чтобы все это побыстрее закончилось, – ответил Менике, и они оба заказали еще по одному безвкусному гамбургеру.

Менике искоса глянул на Пепе, погруженного в чтение газеты, и подумал, что природа в очередной раз сыграла злую шутку, наделив Пепе спокойным и уравновешенным характером матери и броской красотой отца. Впрочем, несмотря на восторженные взгляды многочисленных зрительниц, Пепе, казалось, вовсе не замечал все эти знаки внимания. Чего никак нельзя было сказать о Хозе…

К их столику подошла Мария.

– Пепе, мальчик мой, Хуана хочет переговорить с тобой, еще раз уточнить, сколько вступительных аккордов ты сделаешь, прежде чем она начнет исполнять свои bulerias.