Драматург А. Володин в «Записках несерьезного человека» так объясняет свои наклонности: «Небезопасное тяготение к спиртному у меня, как и у многих ровесников, отчасти появилось уже на фронте, с так называемых фронтовых ста грамм, тем более что, как правило, их доставляли нам на то количество личного состава, которое было до потерь, так что могло получиться до пятисот на рядового. Беда в том, что я, когда чуточку не выпью, – не человек. То есть вялый, скованный, малоинтересный»[787]. В эпоху застоя спивались многие советские литераторы. Чрезмерное употребление алкоголя было скорее симптомом болезни общества, а не результатом моральной распущенности творческой интеллигентности. Водка свела в могилу Фатьянова, Рубцова, Высоцкого, Венедикта Ерофеева.

Жена Владимира Высоцкого Марина Влади вспоминала: «С твоим пьянством мы боролись вместе. Мы перепробовали все. Я пыталась пить вместе с тобой, но очень быстро это двойное падение привело нас на грань помешательства. Водка нас объединяла лишь на короткие мгновения эйфории, чтобы затем оторвать нас друг от друга»[788].

Многие врачи стали алкоголиками. О распространенности пьянства среди медиков знали все, причем рассуждали так: «У них такая работа, что обычный человек не может не стать пьяницей, а если не пьет, значит, слишком нормальный или шизофреник». Склонность психиатров (особенно наркологов), ко – торые много говорили о вреде алкоголя, к пьянству была поразительной: врачи и их пациенты мало чем отличались друг от друга по этой части. Наркологов-пьяниц держали в психиатрических коллективах часто из-за того, что они занимались активной общественной деятельностью, хотя с годами теряли квалификацию. То есть пьянство поразило даже тех, кто должен был по службе помогать пьяницам вернуться к нормальной жизни. Даже в советской печати появлялись сообщения о пьянстве работников милиции и здравоохранения.

Советские космонавты иногда признавались в своих интервью, что порой брали в космос алкогольные напитки, особенно когда на время полета приходился какой-нибудь праздник или чей-то день рождения. Специальное предприятие по производству космической еды выпускало рябиновую настойку на коньяке и водку в непроливаемых упаковках. Как поведал по большому секрету космонавт Юрий Гидзенко, во времена нашего «Мира» рюмку-другую коньяка за наступающий Новый год всегда пропускали[789].

Застольные привычки политической элиты

Авторитет партии падал. Это невольно подтверждали материалы XXVI съезда партии, где официально было названо количество исключенных за поступки, несовместимые со званием коммуниста. Только за вторую половину 1970-х годов из рядов КПСС исключили почти 300 000 человек, а 91 000 кандидатов в члены партии не были приняты в члены КПСС[790]. Вряд ли это могло повысить трудовой энтузиазм масс.