Малик снял с клетки атласное покрывало. Мадхо Сингх прыгал по жердочке. «Намасте! Бонжур! Милости просим!» – проверещал он и присвистнул. Малик свистнул в ответ. Радха весело рассмеялась: она впервые видела Мадхо Сингха.

Я улыбнулась, залюбовавшись моей семьей.

Паровоз пронзительно свистнул, объявляя об отправлении. Я в последний раз посмотрела в окно. На перроне, посреди человеческого муравейника, неподвижный, как статуя, стоял мужчина.

Он не сводил с меня глаз. На нем была безукоризненно чистая белая рубашка и дхоти. Он побрился. Постригся. Он… казался красавцем.

Я прожила с Хари всего два года, но мысли мои он занимал уже полжизни. Я то боялась его, то была к нему равнодушна, то презирала, то ненавидела, то жалела. И ни разу не допустила, что он тоже способен меняться. Хотя если я могу, так почему он не может?

Паровоз медленно потащил свою тяжелую ношу. Скрипя, пыхтя, пыхтя, скрипя. Припозднившиеся пассажиры в последний миг забрасывали в вагоны свои баулы, запрыгивали на ходу. Чай-валлы собирали пустые стаканы.

Хари сложил ладони в намасте, поднес к лицу. В улыбке его не было ни злобы, ни упрека. Впервые за все время, что я его знаю, он казался довольным.

Я сделала ответное намасте.

Поезд набирал ход. Хари что-то сказал, но за стуком колес я не расслышала слов – только видела, как шевелятся его губы.

Эпилог

Эпилог

Шимла, предгорья Гималаев, Индия 5 ноября 1956 года