Стал рядом с калиткой, поднял голову к темному, беззвездному небу.

Внезапное ощущение счастья пронзило его мгновенно. И в самом деле: вот оно, счастье, не что иное, давно неиспытанное, почти забытое — стоять на земле, под небом, распростершимся над землею, над голыми, промерзшими деревьями, вдыхать в себя осенний воздух, так долго недоступный ему, в котором чувствуется уже близость недалекой зимы с морозами, метелями, бесконечными вьюгами, снежными заносами, коснуться рукой влажной от недавнего дождя калитки, ответившей ему тихим скрипом…

— Пора идти, — прервала Дуся его мысли, — самое время.

Он приблизился к ней, стал вглядываться в ее лицо, уже успев привыкнуть к темноте, и теперь ясно различал ее глаза под негустыми бровями, тугую округлость щек, плотно сжатые невеселые губы…

— Дуся, — сказал он, слезы подступили к его глазам, но он пересилил себя, не заплакал. — Дуся, поверь, ты вошла в мою жизнь навсегда.

Вдруг стало совестно: что за выспренние слова? К чему это?

«Но ведь это правда, — оспорил он самого себя. — Это же так и есть, она по-настоящему вошла в мою жизнь».

Очень тихо, почти шепотом он произнес:

— До того трудно уходить от тебя…

Она повторила еще раз:

— Надо идти, сейчас самое время…

Он крепко схватил ее за руку, и рука ее дрогнула в его ладони.

— Иди, — скорее почувствовал, чем услышал ее слова, — иди, пора…

— Да, — бросал он. — Иду, еще минуту, подожди…

И не двигался с места. Потом, решившись, шагнул вперед, пошел все быстрее, обернулся, она стояла на том же месте, возле своего дома. Хотя он не мог видеть ее лица, ему показалось, глаза ее с печалью, с тревогой глядят ему вслед. Может быть, она хочет сказать еще что-то напоследок? Да разве он все сказал ей, что хотел, о чем думал? А теперь он уже далек от нее и будет еще дальше, скоро она и вовсе скроется из его глаз, кто знает, суждено ли им повстречаться еще раз, снова?..

И вдруг он повернулся, побежал обратно, не думая о том, что вот-вот станет светло, его могут увидеть, кругом враги, впереди опасность, ни о чем не думал, только одного хотел: снова быть с нею, хотя бы ненадолго, хотя бы на одну лишь минуту.

Подбежал, обнял ее крепко, слезы хлынули ему в глаза, он не стеснялся слез, а Дуся стояла, не шевелясь, не говоря ничего, и щеки у нее были влажные, то ли от его, то ли от ее слез.

Медленно, постепенно начало светлеть небо, у яблони возле калитки задрожали ветви, сбрасывая на землю последние, еще сохранившиеся со вчерашнего вечера капли дождя.

— Иди лесом, — сказала Дуся, слегка оттолкнув его от себя. — Вон тем, дальним, все время держись правее, а после, как выйдешь на большак, нырни в рощу, пережди до вечера и опять иди, только уже не большаком, ищи лесную дорогу…