Социологические исследования, проводившиеся в различных регионах СССР в начале перестройки, обнаружили, что около 1/3 занятого населения считали, что национальность человека влияет на его продвижение по работе (в Киргизии — до 50 %, в Грузии — 35 %, в Башкирии — 26 %, Татарии — 25 %, Литве — 27 %, Львовской области — 27 %). Опрашиваемые, в частности, указывали на существующую, по их мнению, зависимость между национальной принадлежностью и возможностью поступить в вуз. По среднеазиатскому региону такого мнения в среднем придерживались 49 % занятого населения, в Башкирии — 38 %, в Грузии — 33 %, Литве — 24 %, Львовской области — 28 %. Характерно, что в республиках чаще всего указывали на связь между национальной принадлежностью и возможностью поступления в вуз русские и другие представители «некоренного» населения[1176]. Все это говорит о том, что в национальных республиках были созданы условия для неравенства между людьми разных национальностей. «Титульная» нация стала доминировать над представителями «нетитульной». Особенно это стало проявляться с начала 1970-х гг.

Обращает на себя внимание также то, что в сфере межнациональных отношений многими людьми допускалась низкая культура. Вышеназванное обследование показало, что в ряде регионов значительной части опрошенных приходилось сталкиваться с неуважительными высказываниями о людях своей национальности, обычаях и традициях своего народа. В Туркмении об этом заявили 54 %, в Литве — 64 %, Киргизии — 56 %, Грузии — 55 %, Башкирии — 54 %, Татарии — 50 %, Таджикистане — 28 %, районах проживания севера Якутской АССР — 58 %, Львовской области — 6д %[1177].

В определенной мере формированию антирусских настроений способствовали и сами русские. Массовое переселение людей из Российской Федерации в другие республики, многие из которых там оказывались не по своей воле, не приводило к каким — либо культурным изменениям в их жизни. Образ жизни у них, как правило, оставался таким же в национальной республике каким он был в России. Они с трудом адаптировались к новым условиям, а многие из них к этому и не стремились. Не хотели осваивать чужую культуру, понимать обычаи, традиции народа, среди которого теперь они стали жить. Язык этого народа абсолютное большинство русских также не изучало. А. Г. Вишневский подчеркивает, что пришлое население мало интересовалось местными культурами, иногда очень древними и богатыми, местное и пришлое, «европейское» населения были разделены культурно-языковым барьером. Если этот барьер преодолевался, то лишь в одном направлении: местное население обычно осваивало русский язык, «русскоязычные» местных языков не знали. Среди живших в Средней Азии русских, по данным переписи 1989 года, свыше 95 % из них заявили, что не владеют никаким другим (кроме русского) языком народов СССР[1178]. А. И. Вдовин отмечает, что переселенцы в большинстве своем не тяготели к полному вживанию в среднеазиатское общество. Многие из них с высоты своего уровня развития с чувством превосходства и пренебрежения относились к местным жителям. Те платили им тем же, видя в них персонифицированных носителей имперства советской власти. Бытовой национализм проходил по линии этнического размежевания и возникал между русскоязычными (русскими, украинцами, евреями и др.) и коренным населением[1179].