Антирусские настроения во многих союзных республиках высшим властям страны были известны, но никаких мер, направленных на их погашение, не предпринималось. Ответственный работник аппарата ЦК КПСС Л. А. Оников в 1972 году направил служебную записку на имя Генерального секретаря Л. И. Брежнева, в которой сделал обоснованный вывод о повсеместном усилении антирусских настроений в республиках и предупреждал руководство, что нельзя «исключить возможность сплочения националистов нерусской национальности на антирусской основе и ответной реакции среди русского населения»[1171]. Но в год пятидесятилетнего юбилея образования СССР заздравный подход настолько заслонил все, что автору этой записки было указано не поднимать эти проблемы. Ответом союзного центра на антирусские тенденции в республиках, явилась политика, как выше уже было подчеркнуто нами, форсированного распространения русского языка, ограничения республиканских языков, усиление политики «сближения и слияния наций».

Почему вместо благодарности русскому народу, сделавшему исключительно много для подъема других народов, последние стали отвечать неблагодарностью, национализмом, их вытеснением из «собственных» республик? Однозначного ответа на данный вопрос быть не может. Причины этого кроются как в принципах национально-государственного строительства, так и в ошибках в области национальной политики.

Несмотря на то, что в нашей стране все нации и народности были объявлены равноправными, и этот принцип был закреплен в партийных документах и в Конституции СССР, в реальной жизни равноправия достигнуто не было. Ядром союзных и автономных республик являлись так называемые «титульные» нации, давшие название соответствующим республикам. Они имели привилегированное положение по сравнению с инонациональными группами населения. Политика коренизации, то есть выдвижение на руководящие посты преимущественно представителей местной национальности, в 1960–1970-е годы получила новое дыхание. Партийные, административные, хозяйственные должности и престижные социальные ниши все активнее бронировала для себя этноэлита. Доступ к сфере образования для лиц «нетитульных» наций был значительно труднее, чем для титульных. Административные посты в высших учебных заведениях стали также заниматься национальными кадрами.