После заключения мирного договора в Риге 18 марта 1921 г. польские военнопленные получили возможность вернуться на родину. Польская делегация в смешанной комиссии по делам репатриации представляла сведения российско-украинской делегации о лицах, которые действительно являлись польскими военнопленными. Данная процедура была необходима для регистрации в местных учреждениях, отвечавших за эвакуацию пленных. Польских военнопленных из лагерей, расположенных в Барнауле, Абакане и других городах Сибири, направляли в Красноярск, откуда они выезжали на родину. Делегация Польши настаивала на более быстрой регистрации пленных в Сибири, их концентрации в Красноярске и отправке оттуда в Польшу. Отправка польских военнопленных на родину началась в июле 1921 г.[2291] Однако проведение репатриации затруднялось рядом обстоятельств. 25 мая 1921 г. из Бийска на адрес властей, ответственных за эвакуацию, поступило письмо от группы военнопленных. В нем выражалось возмущение тем фактом, что среди отправленных эшелоном людей преобладали беженцы. Пленные опасались, что, если эшелон забирает 4000 чел., то на эвакуацию понадобится шесть лет. Они писали: «Если русские от голоду пухнут, то мы босы. Если до зимы не выедем, то погибнем от голода или холода»[2292]. В телеграмме из Сибири в Центрэвак 2 октября 1921 г. говорилось, что польские военные «большей частью собраны в Красноярске, куда дано пять эшелонов», и что были приняты меры для срочной отправки всех польских пленных[2293].

Мы не располагаем точными данными о том, сколько пленных пожелали остаться на территории РСФСР. В октябре 1921 г. российско-украинская делегация обратилась в Красноярский губернский отдел общественных работ с просьбой предоставить список военнопленных поляков, желающих остаться на жительство в РСФСР[2294]. Из военнопленных, которые выражали желание остаться в России, прежде всего речь идет о тех, кто устраивался на работу и имел в Сибири семью. Отказавшиеся выехать на родину должны были принять российское гражданство и обратиться с заявлением к начальнику уездной милиции. В Таре с подобным заявлением об отказе выехать на родину обратился военнопленный Генрих Фриш, который устроился на работу помощником прокурора, его семья состояла из жены и дочери[2295]. Немаловажную роль сыграли и политические взгляды Фриша, который являясь помощником губернского прокурора, в 1920 г. вступил в ряды РКП(б)[2296]. По данным отчета польбюро, с 1 марта 1921 по 1 марта 1922 г. добровольно остались и не пожелали возвратиться в Польшу 8 % военнопленных[2297].