заново построить отношения: у некоторых лишайников образуются специализированные рассеивающие структуры, называемые соредиями, которые состоят из грибковых и водорослевых клеток. В некоторых случаях только что проросший лишайниковый грибок может войти в партнерство с каким-нибудь фикобионтом, который не совсем удовлетворяет его потребности и сохраняется как маленький «фотосинтетический комок», или предслоевище, пока не образуется настоящее слоевище (Goward [2009c]). Некоторые лишайники могут разделяться на составляющие и вновь собираться, не образуя спор. Если определенные виды лишайника поместить в чашку Петри и создать нужные условия питания, партнеры разъединятся и расползутся в стороны. После разделения они могут воссоздать свои партнерские отношения (хотя обычно и не в лучшей форме). В этом смысле лишайники обратимы, или реверсивны. По крайней мере, в некоторых случаях мед можно отделить от каши. До сих пор, однако, только в случае с единственным лишайником – Endocarpon pusillum – удалось разделить партнеров, вырастить их отдельно друг от друга и воссоединить опять, пройдя все стадии формирования и развития лишайника, включая и производство вполне функциональных спор – процесс, известный как повторный синтез “от споры до споры”» (Ahmadjian and Heikkilä [1970]).

«…самих лишайников вы не видите»: симбиотическая природа лишайников вызывает несколько любопытных технических проблем. Лишайники уже давно стали маленьким кошмаром для таксономистов и классификаторов. Так сложилось, что лишайникам дают названия по именам их грибных партнеров. К примеру, лишайник, возникающий из взаимодействия грибка Xanthoria parietina (ксантория настенная) и водоросли Trebouxia irregularis (требуксия нерегулярная), известен как Xanthoria parietina. Подобным же образом сочетание гриба Xanthoria parietina и водоросли Trebouxia arboricola (требуксия древовидная) тоже известно под названием ксантория настенная (Xanthoria parietina). Названия лишайников – синекдохи в том смысле, что они обозначают целое названием части (Spribille [2018]). Существующая в настоящее время система подразумевает, что грибковый компонент лишайника и есть сам лишайник. Но это в корне неверно. Лишайники возникают из договоренностей, достигнутых между несколькими партнерами. «Воспринимать лишайник как гриб, – сетует Goward, – значит не увидеть лишайника вообще» (Goward [2009c]). Это как если бы химики называли любое содержащее углерод соединение – от алмазов до метана и метамфетамина – углеродом. Пришлось бы, вероятно, признать, что они кое-что упускают из виду. Это не просто ворчание на тему семантики. Дать чему-то название – значит признать его существование. Когда обнаруживают новый вид, его описывают и дают ему название. А у лишайников действительно есть свои имена, множество имен. Лихенологи не практикуют аскетизм при классификации видов. Просто единственные имена, которые они могут использовать, отскакивают, не задевая его, от явления, которое они стремятся описать. Это структурный вопрос. Биология опирается на систему классификации, или таксономическую систему, которая никоим образом не может признать симбиотического статуса лишайников. Они буквально безымянные.