Постараемся разобраться в этом эпизоде.

1. Мог ли поход на Афины быть совершен по наущению фиванцев?

Эд. Мейер (Gesch. d. Alt. V, 378) справедливо замечает, что «Пелопид и его товарищи не могли быть уверены в том, что предприятие Сфодрия потерпит неудачу, а если бы он достиг цели, они были бы обречены на верную гибель». Поэтому мне кажется недостаточно, как делает этот ученый, только усомниться в правдивости этой версии: ее необходимо совершенно откинуть, как исторически несостоятельную.

2. Мог ли поход на Афины быть предпринят по наущению Клеомброта, как думает Диодор?

На такой шаг можно решиться, только имея прочную опору в спартанском обществе, а партия Клеомброта никакой роли в Спарте не играла. Известие же Диодора — только позднейший вывод из указаний Ксенофонта о партийном положении Сфодрия и Клеомброта (Эд. Мейер, Gesch. d. Altertums, V, 379).

Теперь вспомним о характере и взглядах Агесилая. Что он не останавливался перед предательским нарушением мира и охотно, опираясь на кучку аристократов, производил перевороты в дружественных со Спартой государствах, что это именно было целью его политики — не может подлежать сомнению. Вспомним хотя бы инспирированный Агесилаем и проведенный Фебидом переворот в Фивах (выше, гл. 2, 25 и сл.). По меткому выражению Эд. Мейера (Gesch. d. Altertums, V, 205) у Агесилая была только одна цель — «усиливать власть Спарты и тем самым свою собственную, не брезгуя никакими средствами… Зато он был большим специалистом в искусстве облекать свои честолюбивые замашки и рискованные приемы покровом добропорядочности и слащавой прописной морали». Далее, в противоположность Клеомброту, и престиж Агесилая в Спарте был очень большим. «Положение его, — говорит тот же автор (там же V, 294), — было настолько прочным, что он сам выступал только в самые решительные минуты, а во всех прочих случаях даже отказывался от поручений, которые возлагало на него правительство, и под тем или иным предлогом поручал их своему коллеге или другому военачальнику; но не может быть сомнения в том, что в действительности он держал все нити политики в своих руках». Итак, Агесилай в последнее время перед этими событиями отказывался от открытых политических выступлений. Ксенофонт считает причиной этого те упреки, которые сыпались на него со стороны его политических противников, не склонных, не считаясь ни с чем, помогать олигархам всего мира (выше, § 13). Вдобавок такое положение имело особое удобство: ответственным за внешнюю политику становился Клеомброт, а Агесилай мог, фактически руководя ею, делать вид, что находится в стороне, и спокойно критиковать соперника, обливая его грязью и клеветой. А клеветой, как мы видели (коммент. к § 16), Агесилай не брезговал.