…Жаботинский никаких сыновних чувств к российскому отечеству не питал и заявлял об этом по разным поводам и в разных контекстах; самый известный, по-видимому, — заключительная глава романа «Пятеро»: «К России был равнодушен даже в молодости: помню, всегда нервничал от радости, уезжая за границу, и возвращался нехотя» [МАРКИШ Ш.].
Живя на Западе, он — при том, что «владел полностью и целиком» восьмью языками, включая идиш, тем не менее, больше всего публиковался по-русски, но не в русской эмигрантской прессе, а в русскоязычном еврейском журнале «Рассвет», где
он был «номером первым» в редакционной коллегии, фактическим главою еженедельника, определявшим и его общую линию, и, говоря условно, все детали поведения. А главное — печатался так много, как это возможно только «у себя». И то сказать: за всю свою долгую жизнь в русском и русско-еврейском журнализме хозяином «дома» Жаботинский был лишь в парижском «Рассвете» [МАРКИШ Ш.].
он был «номером первым» в редакционной коллегии, фактическим главою еженедельника, определявшим и его общую линию, и, говоря условно, все детали поведения. А главное — печатался так много, как это возможно только «у себя». И то сказать: за всю свою долгую жизнь в русском и русско-еврейском журнализме хозяином «дома» Жаботинский был лишь в парижском «Рассвете» [МАРКИШ Ш.].
Таким образом, в послереволюционный период Жаботинский навсегда ушел из русской журналистики, хотя отнюдь не порвал с русской словесностью. В 1927 году им были опубликованы на русском языке два крупных литературных произведения — исторический роман «Самсон Назорей» и автобиографический роман «Пятеро» (1936 г.) [ВАЙСКОПФ (II)]. С учетом вышеприведенных отзывов о Жаботинском-литераторе таких крупных русских писателей, как Горький, Куприн и Осоргин, можно не сомневаться, что и в эмиграции на русской культурной сцене он был бы как никогда ранее востребован. Не был ли его отказ от столь чтимой еврейством «великой русской литературы» горькой ошибкой? В качестве ответа на сей риторический вопрос здесь можно привести точку зрения В. В. Розанова, которую он выказал в январе 1913 года в письме М. Гершензону:
Мне кажется, евреи делают великую ошибку, ошибку для своего счастья, ошибку для своего развития, затормозившись в русскую жур-налистику….великое еврейство могло бы идти параллельно русскому народу, неся «сосуд с маслом на голове» и отнюдь не переходя в русский кабак и русскую журналистику [ПЕРЕПИСКА РОЗ-ГЕРШ. С. 236].
Мне кажется, евреи делают великую ошибку, ошибку для своего счастья, ошибку для своего развития, затормозившись в русскую жур-налистику….великое еврейство могло бы идти параллельно русскому народу, неся «сосуд с маслом на голове» и отнюдь не переходя в русский кабак и русскую журналистику [ПЕРЕПИСКА РОЗ-ГЕРШ. С. 236].