С этим убеждением я вошел в мир, с ним уйду из него и, уходя, буду непоколебимо верить, что когда-то мир признает:

Святая святых — человек! («О евреях» [ГОРЬКИЙ (V)].

Эти высказывания писателя говорят сами за себя и не требуют комментария, подтверждающего их «знаковость» для темы о филосемитизме Горького. Отметим лишь, что они никогда не озвучивалось в «эпоху развитого социализма». Запрещены были СССР и упоминания о контактах Горького с деятелями российского сионистского движения, в первую очередь с основателем и идеологом движения сионистов-ревизионистов Владимиром (Зевом) Жаботинским и социалистом-революционером Петром (Пинхусом) Рутенбергом. Впервые своих симпатиях к сионизму Горький публично заявил в 1901 году в ответе на анкету по этому вопросу, разосланную еврейским общественным деятелем доктором Г. И. Гордоном видным русским публицистам различной политической ориентации. Среди тех, кто помимо Горького дал свой ответ были К. К. Арсеньев, К. С. Баранцевич, В. А. Гольцев, В. Г. Короленко, М. О. Меньшиков, А. Мельшин, Н. К. Михайловский, П. Н. Милюков, Д. Л. Мордовцев, В. Ф. Тотомьянц, М. И. Туган-Барановский, М. М. Филиппов. Ответы были опубликованы в журнале «Русская мысль» (№ 7. 1902 г.), потому включены в книгу: Гордон Г. И. Сионизм и христианство. СПБ: 1902. Свою поддержку сионистской идее кроме Горького, выказали Арсеньев, Мордвинцев, Тотомьянц и Туган-Барановский. Сам Горький написал следующее:

Мне говорят, что сионизм — утопия: не знаю, — может быть. Но поскольку в этой утопии я вижу непобедимую, страстную жажду свободы, для меня — это великое дело жизни. Всей душой я желаю еврейскому народу, как и другим людям, вложить все силы духа в эту мечту, облечь ее в плоть и, напитав горячей кровью, неустанно бороться за нее, чтобы победить все несправедливое, грубое, пошлое [АГУРСКИЙШКЛОВСКАЯ. С. 95].

Мне говорят, что сионизм — утопия: не знаю, — может быть. Но поскольку в этой утопии я вижу непобедимую, страстную жажду свободы, для меня — это великое дело жизни. Всей душой я желаю еврейскому народу, как и другим людям, вложить все силы духа в эту мечту, облечь ее в плоть и, напитав горячей кровью, неустанно бороться за нее, чтобы победить все несправедливое, грубое, пошлое [АГУРСКИЙШКЛОВСКАЯ. С. 95].

Горький и Исаак Бродский

Горький и Исаак Бродский

Из Америки Горький с Андреевой направились в Италию, где в конце 1906 года обосновались на острове Капри. Здесь он прожил семь лет. В эти годы «остров сирен»[275], благодаря притягательной силе личности Горького и его гостеприимству, превратился в место паломничества русских интеллектуалов [АРИАС]. Помимо друзей-партийцев и литераторов Горький привечал к себе и художников. Среди них был молодой, но весьма преуспевающий живописец Исаак Бродский, ученик и протеже Ильи Репина. Между знаменитым писателем и восходящей звездой русского модерна возникла личная симпатия, переросшая со временем в теплые дружеские отношения. Бродский делал изысканно красивые — «гобеленные», пейзажи и портреты.