На днях я вышлю Вам рукопись Рутенберга «Предательство и смерть попа Гапона». Пока держите это в секрете — история большая и громкая.

На днях я вышлю Вам рукопись Рутенберга «Предательство и смерть попа Гапона». Пока держите это в секрете — история большая и громкая.

Однако Рутенберг в то время был слишком психически подавлен и измучен, чтобы работать над книгой, о чем горький сообщал Ладыжникову, извиняясь, что заварил всю эту кашу с публикацией рутенберговской книги:

Горький — Ладыжникову около 3 (16) апреля 1907 г. Считаю нужным сказать, что брат М<арии> Ф<едоровны> — человек, на мой взгляд, нервнобольной, он слишком измучен своим положением. В записке, посланной Вам с ним, мне неудобно было сказать это, а предупредить Вас о некоторой ненормальности его психики — следовало. Боюсь, что Вам с ним будет тяжело [ГОРЬКИЙ (III), Т. 6. С. 42]. около 23 мая/5 июня 1907 г. Возвратился Василий, он совершенно невменяемый субъект, чорт бы его побрал! Мне просто неловко пред Вами и Р<оманом> П<етровичем> за то, что я связал Вас с ним, это какая-то дикая башка, в которой совершенно нет логики. Я готов рекомендовать Вам послать его ко всем чертям с его капризами, которые, на мой взгляд, страшно путают его задачу [ГОРЬКИЙ (III), Т. 6. С. 54].

Горький — Ладыжникову около 3 (16) апреля 1907 г.

Считаю нужным сказать, что брат М<арии> Ф<едоровны> — человек, на мой взгляд, нервнобольной, он слишком измучен своим положением. В записке, посланной Вам с ним, мне неудобно было сказать это, а предупредить Вас о некоторой ненормальности его психики — следовало. Боюсь, что Вам с ним будет тяжело [ГОРЬКИЙ (III), Т. 6. С. 42].

около 23 мая/5 июня 1907 г.

Возвратился Василий, он совершенно невменяемый субъект, чорт бы его побрал! Мне просто неловко пред Вами и Р<оманом> П<етровичем> за то, что я связал Вас с ним, это какая-то дикая башка, в которой совершенно нет логики. Я готов рекомендовать Вам послать его ко всем чертям с его капризами, которые, на мой взгляд, страшно путают его задачу [ГОРЬКИЙ (III), Т. 6. С. 54].

Однако, справившись со своими душевными проблемами, Рутенберг все же дописал свою книгу.

«Дело Гапона»[301] <…> впервые было напечатано в «Былом» В. Л. Бурцева. Мы не знаем, как рутенберговская рукопись попала к нему, однако едва ли есть основания для решительного утверждения о том, что она была напечатана «стараниями Горького». <…> Покинув Капри и поселившись сначала в Генуе, а затем, осенью 1910 г., в Милане, Рутенберг продолжал оставаться с Горьким в тесном контакте. Последнего глубоко интересовало драматическое развитие событий, связанных с разоблачением провокаторской деятельности Азефа, которым занимались <тогда активные деятели партии эсеров — М.У>. <…> Рутенберг, для которого было крайне важно мнение Горького, как следует вести себя в новой ситуации востребованности его свидетельских показаний, писал ему 3 мая 1911 г.: «Получил от В. К. Агафонова экземпляр „Заключений“ и письмо, в котором сообщает, что его группа (не помню, как называется; эта та группа, которая затеяла следствие по делу Аз<ефа>), постановила опубликовать по этому поводу имеющиеся у нее материалы. Предлагает мне напечатать все, что хочу и в каком виде хочу. Мне интересно бы с Вами посоветоваться: моя заметка неизбежно вызовет полемику со стороны бывшего ЦК, полезную для выяснения дела Г<апона>, но вредную для моих теперешних дел».