Алексей Алексеевич Суворин дал пощечину Лаврову. И приезжал за этим. ‹…› Сукин сын, который бранится ежедневно и знаменит этим, ударил человека за то, что его побранили. Хороша справедливость! Гадко [ЧПСП. Т. 5. С. 185].

31 марта 1893 г. Александр Павлович пишет брату из Петербурга:

…мне сообщено стороною, что после твоего письма старику <А. С. Суворину> ни один Чехов терпим в редакции быть не может. Верю я этому охотно. Дофин зачеркивает и разбирает мои статьи и заметки ужасно. Рассказов моих также печатать не желает. Я не знаю содержания твоего письма старику Суворину, но знаю его последствия. Мих<аил> Алекс<еевич> и дофин оба вместе упрекают тебя в самой черной неблагодарности. Ты-де всем от первой нитки до последней, от денег и до славы обязан старику. Без него ты был бы нулем. Ты же в знак благодарности суешь свой нос в семейные дела и восстановляешь его против детей. Об этом у нас говорят в редакции громко, даже в моем присутствии [ЧПСП. Т. 5. С. 197–198].

Антон Чехов ответил брату 4 апреля 1893 г (Мелихово):

Я собирался писать <А. С.> Суворину, но не написал ни одной строки, и потому письмо мое, которое так возмутило дофина и его брата, есть чистейшая выдумка. Но раз идут разговоры, значит, так тому и быть: старое здание затрещало и должно рухнуть. Старика мне жалко, он написал мне покаянное письмо; с ним, вероятно, не придется рвать окончательно; что же касается редакции и дофинов, то какие бы то ни было отношения с ними мне совсем не улыбаются[273]. Я оравнодушел в последние годы и чувствую свою animam <душу, лат.> настолько свободной от забот суетного света, что мне решительно всё равно, что говорят и думают в редакции. К тому же по убеждениям своим я стою на 7375 верст от Жителя и К°. Как публицисты они мне просто гадки, и это я заявлял тебе уже неоднократно [ЧПСП. Т. 5. С. 197–198].

Как было сказано выше, ничем не омрачаемые с начала 90-х гг. дружеские отношения между А. С. Сувориным и Антоном Чеховым дали серьезную трещину из-за принципиальных разногласий по отношению к «делу Дрейфуса». Разрыва не произошло, но, судя по переписке, имело место резкое снижение градуса интимности и сердечного дружелюбия. В плане общественном современники даже поговаривали об окончательном разрыве с «Новым временем» и окончательном переходе Чехова в лагерь либеральных демократов. Советские чеховеды на сей счет высказывались однозначно и безапелляционно:

Дело Дрейфуса сыграло в жизни Чехова решающую роль. Во-первых, он окончательно и навсегда порывает с «Новым временем», что в сущности уже было сделано раньше, ибо после нескольких публицистических заметок, напечатанных в «Новом времени» еще в 1893 году, Чехов не дал суворинской газете ни одной строчки.