Самоуправство горстки чинов, — стало возможным в обстановке, — когда одурманивают сознание простого люда и бедноты, потворствуют мракобесию и нетерпимости, пользуясь разгулом отвратительного антисемитизма. ‹…› Лишь теперь начинается настоящее дело Дрейфуса, ибо лишь теперь обозначились окончательно позиции противоборствующих сторон: с одной стороны, злодеи, всеми правдами и неправдами стремящиеся похоронить истину, с другой стороны, правдолюбцы, готовые отдать жизнь за торжество правосудия [ЯКОВЛЕВ Л.].

Вскоре после появления открытого письма Золя были предъявлены официальные обвинения в клевете на военное министерство, Генеральный штаб и военный суд, и он сам предстал перед судом присяжных. Письмо же его взорвало не только французское общество. Последовали обращения о пересмотре дела Дрейфуса, подписанные известными писателями, художниками, учеными Европы. Среди них — Метерлинк, Моне, Ренуар, Пруст [КУЗИЧЕВА].

Несмотря на это «Новое время» 3 (15) января 1898 г. объявило выступление Золя неподсудным «фактом психиатрии». А. С. Суворин в очередном «Маленьком письме» объяснял это его шаг тем, что «восстает самолюбие знаменитого писателя, задетого за живое, больно, чрезвычайно больно укушенное неуспехом», — из-за чего он прибег, мол, к «скандалу, как к средству шумному и весьма безопасному». Излюбленной темой французских и русских антисемитских газет и самого Суворина, было обсуждение клеветнического слуха о том, что защиту Дрейфуса финансируется некий международный еврейский «синдикат с центральной кассой, в которую плывут деньги ‹…› добровольные пожертвования и принудительный налог». В финале своего «Маленького письма» от 3 (15) января Суворин хвалил суд за то, что «еврейская плутократия и союзная ей французская поставлены на свое место. Это было необходимо сделать, ибо горе было бы государству, если б оно стало идти по указке этой „нечистой силы“» [КУЗИЧЕВА].

Суворин объявил всех тех, кто был убежден в невиновности Дрейфуса, «лакеями еврейской плутократии». Именно поэтому Чехов, явно, чтобы поддеть Суворина, в своем письме «отчитался» в получении «от евреев 100 франков». Вопросу о мнимом «синдикате» Золя посвятил одноименную статью («Фигаро», 1 декабря 1897 г.), в которой писал, что если и существует синдикат, то это «синдикат людей доброй воли, сторонников правды и справедливости».

Чехов, со своей стороны, предпочитал высказывать свои взгляды лишь в переписке с ограниченным кругом близких ему лиц. Так, 23 января (4 февраля) 1898 г. (Ницца) он писал Ф. Батюшкову: