В отличие от «корсиканского чудовища», Аттиле не пришлось проделать свое зимнее отступление через всю Европу в санях и с закрытым лицом, чтобы никто его – не дай Бог! – не узнал. «Бич Божий» гордо ехал на лихом коне во главе своих все еще грозных войск. Для организованного отхода им был избран наикратчайший путь через Трикассий на Базилею, современный Базель, а оттуда – к Истру, светлоструйному Данубу, хорошо известному всем гуннам, чтобы поскорей вернуться в центр своей державы.

И все же, много тысяч его лучших воинов пали на Каталаунских полях. Никогда им было больше не увидеть родные кочевья на Тиссе, ставшие, за время жизни двух поколений, новой родиной для гуннов. 60–70 000 гуннов, готов, франков и бургундов спят под (Дуро) Каталауном уже более 1500 лет, упокоившись навечно. Однако именно в этот несомненный факт современники и потомки никак не могли поверить. Так, например, позднегреческий философ Дамаский (458–533) утверждал в жизнеописании Святого Исидора, что, «после того, как воины (сраженные на Каталаунских полях – В.А.) утратили боеспособность и пали, их души еще три дня и три ночи продолжали стойко сражаться, не уступая ни силой рук, ни своим мужеством живым бойцам. Можно было даже видеть и слышать, как образы душ (так в тексте Дамаския – В.А.) нападали друг на друга, с лязгом скрещивая оружие. Говорят, что людям по сей день являются видения бойцов всех времен, не издающих, однако же, ни малейшего звука, хотя и подражающих во всех своих действиях живым ратоборцам».

Дамаский слышал о битве лишь это, не зная даже названия места, в котором она произошла. И все же его описание точно соответствует легендам каталаунских крестьян, согласно которым великая битва (продолжавшаяся, согласно Иордану, лишь один день, так, как того желал Аттила), это сражение между павшими на холме Пьемон, между мертвецами обеих противоборствующих сторон, якобы продолжается в небесах по сей день. При этом они не кричат, как живые бойцы. Нет, в небе слышатся лишь обрывки предсмертных стонов, неясный шум, как от ветра, невнятное бормотание…

Кстати говоря, «бормотать» по-немецки – «мурмельн» (murmeln), по-английски – «мармер» (murmur), по-голландски – «мурмелен» (murmelen), по-датски – «мумбле» (mumble), по-шведски – «мумлар» (mumlar), на других германских языках – аналогично. Любопытно, что близ расположенного недалеко от «поля побоища Аттилы Мундзуковича» шампанского город Мурмелон-ле-Гран («Большой Мурмелон») в годы Первой мировой дрались с немцами за французскую провинцию Шампань бригады Русского экспедиционного корпуса. Их подвиг восславил в одной из своих замечательных песен наш современный бард Виктор Леонидов. В раннесредневековую, франкскую эпоху Мурмелон назывался, судя по сохранившимся документам, «Мурмерей» (лат. Murmereium) или «Мyрмерон магн» (Murmeronum magnum), т.е. «Большой (Великий) Мурмерон». Не содержится ли в этом названии воспоминание о «бормотании» воинов-призраков в небе над кровавыми Каталаунскими полями? Воспоминание, сохранившееся в коллективной памяти потомков сражавшихся на них древних германцев… Мы ведь помним, что готы и гепиды пришли с территории нынешней Швеции, бургунды – с территории нынешней Дании и т.д.?