Теперь, когда все было готово к отплытию, за исключением некоторых боеприпасов, которые мы все еще грузили на «Крюгер», произошло событие, которое я предвидел.

Моральный дух диктаторов и города то поднимался, то падал — и не в зависимости от хороших или плохих известий, поступавших от сражающихся войск, а из-за уменьшения или увеличения количества разрывавшихся рядом с ними в городе снарядов. Единственные снаряды, которые не имели значения, были, конечно, те, что падали в городе, но в городах привыкли думать иначе.

В Баку, когда город сильно, но без значительных потерь обстреливался, люди вопили: «Все пропало!» Когда же орудийный огонь снарядов сосредотачивался на сражающихся войсках и все могло быть действительно потеряно, они кричали: «Мы спасены!»

Теперь, когда обстрел города прекратился, моральный дух диктаторов возрос, а боевой дух, который до сих пор так хорошо скрывался, разыгрался не на шутку. В очередной раз раздался клич, который звучал только при затишье в стрельбе: «Мы будем сражаться до последнего!» Затем последовали тревожные вопросы: «Что делают англичане?», «Почему они нас бросают?» — и так далее, что привело к отправке эмиссаров на борт «Крюгера», чтобы передать мне приказы.

Тем временем город тоже начал проявлять беспокойство, и, если бы пристань тщательно не охранялась, могла бы случиться беда. Конный солдат из бакинских войск галопом подскакал к входу на пристань, где столкнулся с невозмутимым часовым, которому крикнул: «Что здесь происходит? Почему англичане бросают нас? Немедленно прекратите это!» — и поскакал прочь, чтобы поднять тревогу в городе. Суть его реплик не дошла до часового, которому я не счел нужным их переводить.

В этот момент ожидаемо появилась делегация от правительства. Два диктатора, Лемлин и Садовский, прибыли на пристань и потребовали встречи с британским генералом по срочному делу. Я пустил их на борт «Крюгера», усадил в кают-компании и осведомился, по какому делу они прибыли. Представитель Садовского ответил: «Я доставил вам письменные инструкции от бакинского правительства о том, что любая попытка вывода войск с вашей стороны будет расценена как предательство и трактоваться как таковая. Если вы убрали какие-либо из своих частей с линии огня, вы должны немедленно отправить их обратно на исходные позиции. Турки еще не вошли в город, и мы намерены продолжать борьбу».

В ответ на это требование я кратко изложил свою точку зрения в следующих словах: «Прошу передать бакинскому правительству, что мой нынешний уход ни в коем случае не является предательством, поскольку вы получили полное и исчерпывающее предупреждение о моих намерениях. Мои войска в течение всего дня, на протяжении шестнадцати часов, вели оборонительные бои без помощи или какой-либо реальной поддержки со стороны ваших войск, которые практически не участвовали в боях. При таких обстоятельствах я отказываюсь и дальше жертвовать их жизнями ради тщетного дела. Что касается их возвращения на исходные позиции на линии огня, то после шестнадцати часов боев они физически не способны выполнить этот приказ, и я такого приказа не отдам. Я немедленно отплываю».