По-видимому, грохот якорных цепей не вызвал особой тревоги, и единственное, о чем я сожалел, — это о задержке и о том, что я несколько усложняю задачу полковнику Роулинсону, чей приказ следовать за «Крюгером» будет непросто выполнить.

При второй попытке отчалить раздался еще один полный мольбы женский голос, и мы опять задержались, чтобы принять на борт эту вторую несчастную душу, и, когда мы наконец отчалили, было уже далеко за полночь.

Все шло хорошо до того критического момента, когда мы, прокрадываясь за рядом стоящих на якоре барж, оказались прямо напротив сторожевого корабля. В этот момент какой-то хитрый недоброжелатель из экипажа включил все электрическое освещение на корабле. Вот теперь нас действительно ждет испытание!

Вместе с первой вспышкой света поступил сигнал со сторожевого корабля: «Кто вы? Немедленно станьте на якорь». На что мы с готовностью ответили о своем согласии и дали полный ход вперед.

Сторожевику не потребовалось много времени, чтобы сообразить, что мы не подчиняемся приказу, и он немедленно открыл огонь из пушки малого калибра. Первый снаряд просвистел совсем рядом с мостиком, где вместе с капитаном стояли коммодор Норрис и полковник Хоскин. Для рулевого за штурвалом это было уже слишком, и он без промедления сбежал, бросив корабль на произвол судьбы. В следующий момент капитан, Александр Иванович Федоров, перехватил штурвал и удержал судно на курсе. Наша скорость скоро вывела нас в безопасное место, и ни один снаряд не попал в корабль, но по продолжению стрельбы я понял, что маленького «Армянина» обнаружили, и ему досталось все внимание сторожевого корабля. Положение полковника Роулинсона под таким сильным огнем на его груженном взрывчаткой судне было хуже некуда, и я каждый момент ожидал услышать взрыв, который возвестил бы о фатальном завершении его миссии. Однако, пока мы находились в зоне слышимости гавани, ни один из подобных звуков не достигал наших ушей, и все же оставался большой риск, что столь тихоходное судно с враждебным экипажем попадет в руки преследователя, и шансы на его спасение казались ничтожно малыми.

Что касается «Крюгера», то опасность, по всей видимости, миновала. Преследование было маловероятным, а скорость судна была всего на один узел меньше, чем у канонерских лодок. Когда в воскресенье, 15-го числа, рассвело, мы уже проделали приличный путь по гладкой поверхности Каспия, и бакинские события начинали казаться нереальными. Корабль был переполнен и неудобен для семидесяти офицеров и восьми сотен солдат на борту, но беспокоиться стоило только о нехватке продовольствия.