Этот бесконечный лабиринт не имеет ничего общего с крохотными и жалкими владениями Дрейка. Хотя в конечном счете империя Дрейка — это миниатюрная, уродливая копия Британской империи. Главные двигатели в них одни и те же — грабеж и насилие. А что касается масштабов, то в конце концов все зависит от возможностей — разве может, скажем, какой-то жалкий гангстер — мистер Дрейк соперничать с династиями Тюдоров и Стюартов.

Похоже, однако, что Дрейк завладел моими мыслями, раз я вспоминаю о нем даже тогда, когда размышляю об исторических судьбах Брианской империи. Дрейк со своей грубой силой и всеми своими слабостями, которые представляются мне не менее опасными, чем его сила. Взять хотя бы эту довольно легкомысленную расправу с Ларкиным. Ведь рука у ЦРУ и впрямь длинная, ничего удивительного, если она одним неожиданным ударом прихлопнет и Дрейка, и его скромного секретаря.

Конечно, с одной стороны, благодаря исчезновению американца на какое-то время устранена угроза непредвиденной провокации против нашей страны. Но устранена ненадолго. Наивно было бы думать, что соответствующий отдел ЦРУ, потратив столько времени и средств, примирится с тем, что на операции нужно поставить крест, и признает свое поражение. Одно неясно: какие именно контрмеры будут предприняты и против кого. И именно на этот вопрос я не могу дать ответ, придется, ничего не предпринимая, ждать следующего хода противника.

Ждать приходится большей частью на улицах города или в квартире мисс Грей. К сожалению, Линда не из тех женщин, которые способны поднять дух, в последнее время она, по-моему, сама нуждается в том, чтобы ее веселили. Не знаю, то ли из-за дождливой погоды, то ли по какой другой причине, Линда выглядит подавленной, наши разговоры с ней напоследок состоят из ничего не значащих фраз. Возможно, во все виноват установленный в ее квартире микрофон, хотя не могу поручиться, что без микрофона мы бы с ней ударились в откровения.

Что касается микрофона, то Линда давно перестала обращать на него внимание и больше не тратит усилий на придумывание каверзных вопросов, которые она должна задавать мне по сценарию Дрейка. Она просто молчит, а я следую ее примеру. Только иногда, когда я на рассвете провожаю Линду домой после выступления в «Еве», мы вместо слов обмениваемся ласками, с помощью которых люди пытаются спасти себя от одиночества, причем нередко без особого успеха.

Прошло несколько дней после расправы над американцем, я шел вечером на свидание с Линдой и вдруг заметил, что за мной следят. А так как у меня есть все основания думать, что слежка ведется не по инициативе Дрейка, мне тут же становится ясно, кто еще может заинтересоваться моей скромной персоной. Тем более что наблюдение ведется из автомобиля, причем ни водителя, ни сидящих на заднем сиденье пассажиров я до этого никогда не встречал.