Упоминание о стихотворной благодарности П. Н. Демидову – едва ли не первое признание Улегова в сочинительстве. Впрочем, еще 24 декабря 1826 г. он сетовал в послании тому же Нечаеву: «Милосердный Господи! Как не пожалуешься на слабость и недостаток словесности человеческой, когда не в силах она изобразить тени одной тех чувств восхищающих, которыми сердце человеческое бывает иногда изобильно наполнено! <…> Но что же делать? Не я один нуждаюсь в красноречии» (с. 260). Улегов прекрасно знал, к кому обращается. Среди изданий, выписываемых Нижнетагильской заводской конторой, имелись журналы с публикациями стихов и «мыслей» Нечаева: «Вестник Европы» за 1816, 1821 и 1824 гг., «Сын Отечества» за 1821 г.964

Перемена судьбы придала Улегову смелости в его литературных притязаниях. В послании Нечаеву от 14 (26) января 1828 г. из Флоренции он писал: «С некоторого времени я желание сильное чувствую в свободные часы переводить или сочинять что-либо для пользы людей нравственное и полагаю, что сие желание мое исходит не от худого источника, – я хочу, чтобы маленькие отрывочки моих переводов и сочинений о разных предметах, какие придут в голову, были отпечатаны в периодических каких-нибудь изданиях в России, так чтоб под переводами поставлялось только имя оригинального автора, а под сочинениями какое-либо вымышленное, напр.: Странник на севере или Пустынник в юдоли изгнания, или иное какое, сему подобное, но не мое собственное, кое я хочу чтоб никогда и никак не было узнано публикою <…>. Поверенным сей моей тайны я желал бы избрать вас одних и по временам к вам пересылать таковые отрывки переводов и сочинений, кои прочтя, вы могли бы отсылать их к издателям для отпечатывания, сказав, что получили их от неизвестного, а в случае, если бы я когда по неопытности написал то, чего нельзя отпечатать, то вы бы могли таковые места вымарать и заменить точками…» (с. 423). При этом по своему обычаю Улегов предлагал писать к нему тайно, через посредника – на сей раз иеромонаха Иринарха965: «На скромность и скрытность сего доброго священника положиться можно… <…>. Осторожность всегда есть мать премудрости, в чем, я думаю, и вы со мной согласны» (с. 422, 425).

Нечаев ответил лишь в апреле и посоветовал оставить мысли о писательстве. Улегов благодарил за совет горячо, но (как показало недалекое будущее) неискренне: «Предприятие сочинять что-либо для печатания, по получении сего письма Вашего Высокоблагородия, совершенно я оставил <…>. За одолжение меня толь назидательными убеждениями я приношу вам искреннюю мою благодарность и утвердительнейше прошу вас на будущее время таковыми не оставлять меня» (с. 498). Если бы Улегов читал публикации своего покровителя внимательнее, он, возможно, не решился бы и на эту попытку. «Бесполезно рекомендовать приятеля своего за сочинителя, если слава о сочинениях его не предварила первого знакомства, точно так же, как портрет ничем не известного человека не сделаешь интереснее, написав его имя», – рассуждал Нечаев в 1824 г. 966