В краткой записке о событиях в России сообщается, что перед тем, как обратиться к боярам, Ляпунов с отрядом посетил Калугу[1204]. Неудивительно, что, принеся присягу на верность Владиславу, жители Калуги и находившееся в городе отряды служилых людей и казаков заявили, что до приезда нового государя не будут подчиняться московскому правительству. Его посланец кн. Ю. Н. Трубецкой был вынужден бежать из города[1205].

Распространявшаяся по стране кампания неповиновения создала большие трудности при снабжении продовольствием польско-литовского войска в Москве. В новой грамоте, отправленной к королю с ловчим Иваном Ром. Безобразовым[1206], бояре сообщали, что в Москву привезли мало продовольствия, так как одни места разорены, а в других «посадские и волостные люди отвечают, что живности полякам и литве давать не хотят», и «польским и литовским людям почал быть недостаток и нужда великая»[1207].

Вслед за обращением к Боярской думе Прокопий Ляпунов стал рассылать по стране воззвания, в которых уже был поднят вопрос о переходе от неповиновения к активным действиям. Текст воззвания попал в руки Александра Госевского около 20 января н. ст., когда грамоту передал ему один из людей круга М. Г. Салтыкова, кн. Василий Фед. Масальский, находившийся с военным отрядом в Муроме: он задержал рязанских детей боярских, которые везли грамоты Прокопия и всех рязанских «чинов» в Муром и Нижний Новгород[1208]. Грамота в Нижний Новгород сохранилась в польском переводе[1209]. После вступления, в котором говорилось о несчастьях, постигших Русскую землю, и о заключении августовского договора, составители грамоты излагали свое понимание этого документа. Владислав, по этому соглашению, должен быть принять православие, чтить церковь и править страной, как прежние московские государи: «И никаким способом обычая нашей земли не отменять и польским людям в Московском государстве не быть». Эта вступительная часть грамоты — еще одно яркое свидетельство того, какие ожидания связывало русское общество с августовским договором. Однако, констатировалось далее в тексте грамоты, договор не был выполнен, и возникла опасность подчинения иноземной власти и утраты истинной веры. Главные свои обвинения рязанцы направляли не против польского короля (как следовало ожидать), а против «первых людей Московской земли», которые, прельстившись суетной славой мира сего, отступили от истинной веры, «приложившись к западным». Они — подобны Иуде, подобны волкам в овечьей шкуре, которые бросаются на свою паству, чтобы ее погубить. Беспрецедентная острота этих обвинений показывает, как низко пал авторитет московского правительства, послушно подчинявшегося Сигизмунду III. Составители грамоты призывали всех православных христиан объединиться и совместно выступить против «противных спасению нашему неприятелей Бога». В отличие от основной части документа, выдержанной в стиле высокой риторики, изобилизующей выражениями и цитатами из Писания, заключительная часть, содержащая конкретные предложения, написана языком, близким к языку деловых документов. Прокопий Ляпунов призывал идти «всей землей к царствующему граду Москве»: там «все православные христиане, вся земля Московского государства, учиним совет, кому быть на Московском государстве государем».