Госпожа де Сталь искала встречи с членами обеих комиссий, на которые был возложен ответ на послание Директории. Некоторые из них принадлежали к конституционалистам, как Тибодо, Эмери, Симеон, Тронсон дю Кудре, Порталис; через них можно было повлиять на редакцию обоих докладов, которые имели большое значение, так как служили ответом на вызов Директории. Однако, хотя конституционалисты и желали сближения, потому что чувствовали опасность, но это требовало с их стороны жертв, к которым их трудно было склонить. Если бы за Директорией имелась какая-нибудь реальная вина, если бы ею были приняты какие-нибудь преступные меры, то можно было бы потребовать аннулировать их и заключить примирение с взаимными жертвами; но, кроме Барраса с его разгульным образом жизни, большинство Директории вело себя с такою преданностью Республике, насколько можно было желать. Директорам нельзя было приписать никакого произвола, никакого превышения власти. Признаками опасных намерений можно было выставить лишь смену министров, движение войск, адресы армий и назначение Ожеро; но всё это были необходимые предосторожности против опасности; следовало устранить последнюю, возвратив большинство Директории, и тогда уже требовать, чтобы она отказалась от этих предосторожностей. Конституционалисты, напротив, поддерживали вновь избранных депутатов во всех их или несправедливых, или нескромных нападках на правительство, а потому именно им предстояло изменить свое поведение. Итак, нельзя было ничего требовать от Директории и приходилось весьма многого требовать от конституционалистов, что делало взаимные жертвы невозможными, а самолюбия – непримиримыми.

Госпожа де Сталь, сама и через своих друзей, старалась дать понять, что Директория готова на всё решиться, что конституционалисты станут жертвами своего упрямства и вместе с ними погибнет Республика; но те не хотели идти навстречу, отказывались от всяких уступок и требовали, чтобы Директория сама сделала первый шаг. Обратились к Ревбелю и Ларевельеру; те не отказались от обсуждения, долго перечисляли все действия Директории, спрашивая, какое из них подлежит осуждению, и собеседники ничего не могли им на это ответить. Что же до отозвания Ожеро и аннулирования мер, Ларевельер и Ревбель были непоколебимы, не хотели ни в чем уступать и доказали своей холодной твердостью, что приняли окончательное решение.

Госпожа де Сталь и те, кто помогал ей в ее похвальной, но бесполезной попытке, всячески настаивали на своем перед членами обеих комиссий с целью помешать принятию слишком крайних законодательных мер, а главное, отвечая на упреки, не пускались в опасные и раздраженные нарекания. Все эти старания оставались бесплодны: не было примера, чтобы партии когда-либо последовали чьим-либо рекомендациям.